Евнух еще раз вздохнул:

— Да сядь ты, девочка… Ты не знаешь, что рабыням стригут волосы? Думаешь, мне это нравится? Сядь и сиди спокойно, а то еще ухо тебе отрежу…

— Нет, я не хочу… — Аньис забилась еще дальше в угол. Конечно, она знала, что когда девушку продавали в рабство, ей стригли волосы чуть выше плеч. Но это было ужасно, и окончательно подтверждало то, что она потеряла свободу… Ее красивые волосы, которые всем так нравились! В голове всплывало, как Колобатти расчесывала их, когда Аньис была маленькой, хвалила их, гладила…

Оринни вздохнул в третий раз и сделал шаг к ней. Аньис увернулась и перебежала в другой угол… Несмотря на лишний вес, Оринни ловко кинулся за ней, опрокинув по пути лишь один небольшой столик… Аньис выскользнула из-под его руки и отскочила к двери. Попробовала открыть ее, но дверь была заперта.

— Вот глупая, все равно ведь поймаю… — совершенно беззлобно пробурчал евнух, стремительно двинулся к ней и схватил толстой ручищей за пояс. Аньис задрыгала ногами в воздухе, но огромный, как слон, евнух, не обращая внимания, отнес ее обратно и снова усадил на стул.

— Я ведь умею с вами, могу скрутить любую, так что не обижу, а сделаете, что мне нужно… — словно самому себе, проговорил Оринни. И начал стричь ей волосы. Аньис насупленно молчала. Волосы было жалко до слез, но она сдерживалась, чтобы не заплакать.

Видимо, евнух хорошо знал свое дело, потому что пряди легко отлетали одна за другой, а чуть ниже подбородка образовывалась ровная линия среза. Евнух осмотрел сделанное, подвигал ее головой и, кивнув, выстриг ей челку. После чего расчесал и слегка взбил оставшиеся волосы на ее голове. Аньис продолжала обиженно молчать.

— Ну вот посмотри, не так уж плохо. И твою тонкую шейку хорошо видно, хозяину понравится… А волосы отрастут, не переживай! — евнух ободряюще похлопал ее по плечу.

Из зеркала на нее смотрела незнакомая девушка. Нет, конечно, это было ее лицо. Но теперь его обрамляли не прихваченные лентой роскошные пряди, а коричневый пушистый шарик. Такая же пушистая челка закрывала лоб и делала лицо совсем детским, трогательным.

— Вот увидит тебя господин и отнесется по-доброму! — довольно сказал Оринни. И добавил с настоящей гордостью: — Я специально так постриг! Ты мне еще спасибо скажешь!

— Ладно… Спасибо! — ответила Аньис. На самом деле действительно было не так уж плохо. А толстый евнух стал казаться смешным.

Потом пришел Арбак и велел идти за ним.

По длинному коридору, увешанному шпалерами (Аньис вертела головой и рассматривала окружающую роскошь) они пришли в зал, наполовину свободный, а наполовину заполненный вешалками с одеждой. На полу валялись обрезки ткани. Их встретила одетая в черное женщина средних лет, только кисти рук и лицо выглядывали из одеяния и поражали необычной белизной. Карие глаза смотрели строго и придирчиво.

­— Это га-ас-пожа Ка-а-рра, — объяснил Арбак. — Она па-а-дберет тебе одежду и многому научит. Ка-а-рра, это Аньис – на-а-ложница для господина Эль.

Женщина Аньис не очень понравилась, но и страшной не показалась. Она оглядела Аньис, попросила повертеться, зачем-то пощупала ее спину, попросила пройтись, сказать что-нибудь…

— Мне не нравится, — поморщилась она, глядя на Арбака. — О чем думает этот Ансьер… Девочка ничего не умеет. Ни ходить, ни разговаривать… И ест, как животное, наверняка…

Аньис стало противно.

— Я умею есть прилично. Меня научила мама, она дочь писаря, — сказала Аньис.

Женщина внимательно посмотрела на нее:

— Да ясно, девочка, что ты не виновата! Этот негодяй Ансьер кинул тебя к нам, и разбирайтесь, как хотите… Ладно, сейчас подберем тебе несколько нарядов… Остальное сошьют дня через три… Если ты понравишься господину, он купит тебе все, что нужно, но мы ж не можем подарить тебя голой…