А что теперь? А теперь полная неизвестность впереди. Темная, страшная неизвестность.

Алиса осторожно помылась, старательно обходя струей воды повязку. Вымыла голову, высушила феном, расчесалась, запахнула потуже халат и вышла из ванной. Пока мылась, не мечтала, нет, просто думала, что Аристов уже ушел. Ну, куда-то там, может, насчет работы, а может, еще куда. Но тот сидел в гостиной за ее любимым круглым столом все в той же пижаме и гадал на картах.

– Вы что это делаете, Петр Иванович?! – Алиса открыла рот от изумления и чуть не заругалась.

Карты были бабушкиными, она их сразу узнала. Она убрала их в картонную коробку из-под чайной пары, наполненную милыми бабушкиными безделушками, с которыми та тоже, как и с дедовыми вещами и шляпой, не смогла расстаться.

Коробка покоилась в нижнем левом ящике серванта, в самом дальнем углу. Чтобы ее найти, надо было основательно порыться. То есть отодвинуть стопку тетрадок с Алисиными сочинениями по литературе, все на «отлично», между прочим. Потом вытащить плетеную корзинку с нитками, иголками и непарными пуговицами. А уж потом только наткнуться на коробку, в которой хранились бабушкины карты.

Получается, Аристов успел порыться?!

– Гадаю, дочка, – невинно ответил он и посмотрел на нее поверх допотопных очков, вместо дужек через его лысеющий череп была протянута резинка. – На тебя гадаю.

– Карты где взяли?! – Алиса подбоченилась, прищурившись.

– В коробке в серванте, – запросто так объяснил он, тут же снова опустил глаза к картам, и, выпятив нижнюю губу, удрученно покачал головой. – Плохая карта, дочка! Жуть плохая! Кто-то зла тебе желает! Какой-то виновый хрен. Ой, извини, король винновый, говорю.

И тут же у Алисы по шее поползли мерзкие мурашки, напомнившие про обжигающее дыхание убийцы. Интересно, какой масти тот был?

Она позабыла про собственное негодование и самоуправство Аристова. Подсела к столу и вытянула подбородок, вглядываясь в четыре карточные кучки, по пять штук каждая.

– Что там? – почему-то шепотом спросила она, ничего, конечно же, не поняв.

– Вижу женщину какую-то. Но не тебя, – деловито пояснил Аристов, ловко сдернул с одной кучки даму червей и помотал ею в воздухе. – Какая-то тетка в годах, но не сильно старая. На подружку твою тоже не тянет.

– И что с ней?

– В беде! В беде она то ли была, то ли есть, то ли будет, пока не пойму. Вишь, виней сколько вокруг нее?

Ничего она не видела, но головой качнула серьезно.

– Это, наверное, Александра, – подумав, изрекла Алиса.

– Кто такая?

– Соседка. Вернее, она в соседнем подъезде жила, слева от моего, если лицом к дому стоять.

– Жила? – Аристов снова глянул на нее поверх очков. – А теперь что же, не живет?

– Не живет, – Алиса вздохнула, вспомнив незаконченную свою бесполезную беготню по правоохранительным инстанциям. – Убили ее.

– Убили?! – Петр Иванович округлил глаза, шумно задышал, широко раздувая ноздри, потом обежал взглядом карты и снова выдохнул: – Убили!

– Да, убили.

– И нашли убийцу?

– Так не ищет никто. Сколько я ни билась, сколько ни жаловалась, никому дела нет до ее смерти, – пожаловалась Алиса и кивнула себе за спину, будто там стоял ее обидчик. – Вы же знаете, чего спрашиваете?

– Так, давай-ка с этого момента поподробнее, – Аристов мягко коснулся ее руки, едва дотрагиваясь, погладил, улыбнулся смущенно. – Какая ты вся…

– Какая?

– Беленькая, чистенькая… Не замызганная жизнью собачьей… Как вспомню, как тебя нашел… – он говорил отрывисто и тихо, не глядя на Алису и продолжая рассматривать карточную комбинацию на столе. – Как же можно-то так?.. Ангел ведь! Божий ангел! Так Шурку-то прибили, говоришь?