«Не денди», между тем, снова смотрел на Яшку, потеряв, видимо, всякий интерес к кадету.

– Ну так что тебе за рекомендация понадобилась?

– Нас выживают с канала, – торопливо затараторил атаман. – После наводнения нас стало меньше, лиговские напирают, вот-вот и совсем выгонят.

– А мне что за печаль? – говорил, впрочем, «не денди» вполне грамотно и красиво, пожалуй, даже грамотнее, чем дворянин Шепелёв. – Пусть выгоняют. Свято место не бывает пусто, сам знаешь.

– Я слышал, наводнение не только у нас беды наделало, – осторожно сказал Яшка. – Уличников в центре стало меньше…

– Место сменить хочешь? – понимающе усмехнулся Париж. – Место в центре дорого стоит…

– Мы отработаем, – всё так же торопливо сказал бульвардье. – Отработаем, за этим дело не станет.

– Моя помощь тоже не задаром, – продолжал гнуть своё франт.

– И тебе отработаем, – мгновенно согласился Яшка. – Я уже говорил со своими, они согласны с тобой работать.

Париж показал в усмешке зубы – словно волк оскалился. Так вот с чего вы всё-таки решили вернуть мне перстень, – словно говорил он. Яшка понял и только потерянно вздохнул, признавая свою вину.

– Наметку прямо сейчас дашь? – цепко спросил Париж.

Атаман несколько мгновений помялся, покосился на Грегори – казалось, он сомневается и уже жалеет, что позвал кадета с собой. Наконец, Яшка шагнул к франту и что-то сказал ему вполголоса. Всего несколько слов, но этого хватило, чтобы Париж удивлённо поднял брови.

– Ну что ж, – протянул он, подумав несколько мгновений. – Это стоящая маза… а ну-ка, подержи, я маляву строкану.

Грегори оторопело моргнул. Париж словно маску сбросил, разом перейдя с изысканной салонной речи сразу на уличный выговор, и это было так неожиданно и даже страшно, словно колдун (человек, хоть и злой!) через нож в пеньке перевернулся и предстал в волчьем обличье.

Париж, между тем, извлёк откуда-то из кармана фрака блокнот в посеребрённом корешке, стремительно черкнул в нём что-то хардмутовским карандашом в серебряной оплётке, вырвал листок веленевой бумаги с голубоватым оттенком и протянул Яшке.

– Вот. Отдашь это Крапиве. Где его найти, знаешь?

– В Глазовом кабаке, небось, – шевельнул плечом Яшка, принимая записку и отдавая франту трость. Париж в ответ только прикоснулся к полю шляпы набалдашником, словно отдавая честь, повернулся и пошёл в сторону Михайловского замка.

4

Яшка напористо шагал по набережной Фонтанки, а Грегори торопливо шёл следом, пытаясь успеть за уличником.

– Да погоди ты! – не выдержал он, наконец. – Спешишь, будто там тебе бублики с мёдом бесплатно дадут!

Атаман оглянулся на кадета и наконец, замедлился, сбавил шаг, а потом и вовсе остановился.

– Тебе чего надо? – огрызнулся он. – Чего ты со мной увязался?

Грегори на мгновение растерялся, но тут же взял себя в руки, и угрожающе сопя, придвинулся к атаману вплотную.

– Не надо со мной так говорить, – тяжело произнёс он. – Я не из твоей шайки. Ты сам меня с собой позвал, так? А теперь что ж?!

– Я? – поразился атаман, не обращая внимания на угрозу в голосе кадета. – Я тебя позвал в Летний сад всего лишь. А теперь… – он на мгновение запнулся, выбирая слова – должно быть, вспомнил, что Грегори не такой же уличник как и он, а всё-таки кадет (будущий офицер!) и дворянин. Хотя такое чувство, как страх, скорее всего, атаману было неведомо. – Ну… не стоит тебе ходить туда, куда я иду…

– Не понял? – мотнул головой кадет. – Почему это ещё?

Бульвардье помялся несколько мгновений, потом всё же пояснил:

– Плохо кончиться может. Там… – он махнул рукой в неопределённом направлении, куда-то на юго-восток, – там такие как ты – редкие гости.