Однако, как это ни парадоксально, я никогда не горела желанием иметь собственных детей. Не то чтобы я не хотела детей вообще. Просто не была к этому готова. Может, это звучит эгоистично, но я не стремилась менять свой образ жизни, особенно сейчас, когда нам так хорошо вдвоем с Антоном. Ведь если родится ребенок, то все кардинально изменится. Вся жизнь будет подчинена ему – этому ребенку. А мне так хотелось наслаждаться жизнью и купаться в любви и внимании! Быть одной-единственной и неповторимой.

Я стеснялась своих мыслей и никому не говорила о них, тем более Антону. Ведь нормальной женщине не пристало бояться материнства. Даже в наше время общество порицает подобных женщин. А я вовсе не стремилась быть прогрессивной свободомыслящей феминисткой, я хотела быть как все. Хотя бы казаться такой. Вот и сейчас вопрос Антона меня обескуражил. Я не была готова признаться ему в своих искренних чувствах. Может, это моя ошибка, но я очень боялась увидеть в глазах Антона разочарование, что не оправдала его надежд. Поэтому слукавила:

– Давай вначале поженимся. Не хочу, чтобы наш ребенок был незаконнорожденным, – как можно более убедительно произнесла я.

Антон погрузился в себя и через некоторое время ответил:

– Ты права. Вот только разберусь с делами, и мы сразу поженимся.

Меня обожгло изнутри, а затем боль резанула по сердцу так сильно, что я ничего не смогла ответить. Не знаю, почувствовал ли Антон подвох в моих словах, зато я ясно услышала в его фразе неискренность.

Этот человек несколько месяцев уговаривал меня приехать к нему в Италию. Обещал золотые горы, лишь бы я была с ним. Я поверила и приехала. Правда, если быть до конца честной самой с собой, то приехала во многом из жалости к нему. После того как Антону отказали во въезде в Россию, не продлив визу, после того как он лишился работы и его обвинили в немыслимом количестве грехов, включая шпионаж, я искренне пожалела его, думая, что он страдает из-за произошедшего. Я чувствовала себя предательницей, которая бросила любимого в трудный момент его жизни. Поэтому, забыв обо всем, я улетела к нему. Однако я жила в Италии уже третий месяц, но мы до сих пор оставались женихом и невестой, а речи о свадьбе даже не заходило. Я чувствовала, что Антон просто-напросто боялся жениться, а принудить его к этому я не могла, да и не хотела. Первое время он ссылался на занятость, затем вообще перестал придумывать какие-либо отговорки. И вот вновь я услышала прежнюю песню. Антона все устраивало в его жизни, все было очень комфортно. Меня же, как женщину, бросившую ради него все, это просто оскорбляло.

Антон словно почувствовал надвигающуюся бурю, поэтому поспешно добавил:

– Варечка, думаю, мы можем смело планировать свадьбу на сентябрь. Сейчас лето, все в отпусках. А осенью вернутся, к тому же у тебя будет в запасе три месяца, чтобы все как следует организовать.

Я непроизвольно проглотила наживку. И хотя не считала себя глупой женщиной, но как же не поддаться чарам своего любимого? Боль притупилась и постепенно уступила место светлой надежде.

– Ну что, ты готова,? – весело, как ни в чем не бывало спросил Антон.

Постаравшись скинуть с себя оцепенение и затолкать в глубь сознания волнующие меня мысли, я, как Скарлетт О’Хара, занялась самовнушением и «решила подумать об этом завтра».

– Нет, конечно, – улыбнулась я. – Ты же видишь, я еще в купальнике. Мне надо переодеться.

– Думаю, моя помощь не помешает, – многозначительно посмотрев на меня, заметил Антон.

– Думаю, с твоей помощью мое переодевание лишь затянется, – округлив глаза, прошептала я.