— Простите, Марина Владимировна, мы вынуждены вам отказать.

— А может, вы посмотрите еще раз? У меня есть квартира. Двухкомнатная, недалеко от центра города. — Доля в квартире, но мама наверняка не будет против заложить ее, подумала про себя.

— Еще раз прошу прощения, — дежурно улыбается работница банка и нажимает на кнопку, чтобы вызвать следующего клиента.

Это конец.

3. Глава 3

Марина

Возвращаюсь в холодную двухкомнатную хрущевку. Холодную потому, что без Сашки квартира кажется безжизненной, пустой, мертвой. Из последних сил заставляю себя снять пальто и сапоги. Прохожу на маленькую, но уютную кухоньку, где удивительным образом умещаются и маленький круглый столик, и холодильник, и магниты для изучения алфавита, сложенные в первые слова, которые мы учились читать по слогам. Маленький пушистый слоник Санька сидит, грустно опустив хобот. Щелкаю кнопкой чайника, который тут же начинает шуметь, хоть так заполняя тишину дома.

В это время мы обычно возвращались: я с работы, Саша из садика. Я готовила ужин, мы читали задорные книжки, я мыла братика, и потом мы вместе смотрели у меня на диване «Спокойной ночи, малыши». В выходные ходили на мультики в кино, в детский театр кукол или проводили увлекательные вечера в музеях. Наш маленький мирок хоть фактически и состоял из двоих, но нам этого было вполне достаточно. Пока в дверь не постучала это проклятая болезнь.

Успеваю налить чай и забраться с ногами на стул, когда телефон снова оживает и звонит.

— Мама! Ну наконец, я думала, что-то произошло! —  Очень хочется выдохнуть, чтобы мама сказала, что у нас все получится.

—  Рассказывай мне подробнее еще раз. — На том конце даже всхлипывают. Она что-то говорит по-итальянски, и я слышу мужской голос невдалеке.

— Ты не одна?

—  Что за вопрос? —  возмущается мама. —  Конечно, я не одна! Со мной Фернандо! Ты же нисколько не подготовила меня к этой новости!

Вздыхаю.

—  Я и сама была к ней мягко говоря не готова. 

Беру слоника и прижимаю его к себе ближе. Находиться без Сашкиного запаха становится практически невозможно. Не представляю, как с этим справляется мама, она все же живет в другой стране уже почти четыре года.

— Нам надо четыре с половиной миллионов, чтобы Сашке жизнь спасти! 

Мама что-то снова говорит на итальянском. Может, просит, чтобы этот Фернандо нам помог? Замираю в томительном ожидании, старательно прислушиваясь к их разговору.

— У меня нет таких денег, — вдруг выдает мать, и я на мгновение опешиваю.

— Но без этих уколов Сашке не жить. 

В голове не укладывается, как она могла такое сказать. Да, я понимаю, что таких денег нет ни у кого, но она же уехала туда, чтобы иметь возможность зарабатывать и откладывать что-то? Кроме того, она уже давно не отправляла нам с Сашкой на жизнь. Я сама обеспечивала брата всем необходимым и никогда не просила ее помочь. Но сейчас…

— Мам, сколько ты сможешь собрать? 

— Боже, да за что мне такое наказание? Неужели нет каких-нибудь государственных программ? Обратись в фонды, в конце концов. 

— Мы по государственной программе получаем поддерживающую терапию, и нам ее не хватает. Фонды — это слишком долго! Может, ты сможешь дать хотя бы миллион рублей? На предоплату. Срок — следующая неделя.

— Я же сказала нет!

— А сколько есть? — кричу в трубку, чего никогда не случалось, и тут же от бессилия тихо шепчу: — Это же твой единственный сын!

— Не смей так со мной разговаривать! — одергивает мама. — Я всю жизнь посвятила тебе, в университет не поступила, кое-как закончила вечернюю школу, потому что тебя бегала кормить по часам! И надеялась, что Саша будет в хороших руках! Ты довела брата до болезни! И должна решить этот вопрос самостоятельно! Я всю жизнь тебе отдала, теперь пришла твоя очередь мне помогать. Понятно? Я позвоню тебе через неделю. Ариведерчи!