Я не выдерживаю, и обнимаю ее. Девушка тут же прижимается ко мне и вцепляется руками в мою футболку, без какого-либо сексуального подтекста, просто как за спасательный круг, и плачет уже в голос.

Я беру ее за руку, подвожу к дивану и усаживаю, садясь рядом с ней. Укладываю ее голову к себе на плечо и даю выплакаться. Когда поток слез наконец-то сходит на нет, Маша отстраняется и прячет глаза.

- Прости, - тихо шепчет она.

Я поднимаю ее подбородок и заглядываю в глаза.

- Что случилось?

Девушка отводит взгляд.

- Просто… я понимаю, что ты подумал, что я специально манипулирую тобой, пытаюсь соблазнить, а я правда очень испугалась. У меня фобия, я даже картинки с пауками видеть не могу, для меня это все равно, что привидение ночью в лесу увидеть. Я сначала испугалась, потом расстроилась, что ты не так все понял, а потом уже успокоиться не могла, - виновато посмотрела на меня девушка.

Я тереблю волосы. Вот дела. А ведь не так я планировал свой разговор, и здесь она меня обыграла.

- Ты мне только скажи… - доносится до меня Машин голос, и я не понимаю, о чем она.

- Что сказать? – поворачиваюсь я к девушке.

Маша отводит взгляд и явно смущается. Это что-то новое.

- Скажи, что  я маленькая прилипала и раздражаю тебя, - горько усмехается она, - и я перестану быть такой.

Вот это я попал. Конечно, я такого не скажу. Но сказать, что меня все устраивает – четко дать понять, что она мне нравится, со всеми вытекающими последствиями. Поэтому я молчу, размышляю, что я, черт возьми, как взрослый, но все же мужик, должен говорить. Но Маша трактует это по-своему.

- Понятно, - улыбается девушка, - я пойду.

И встает. И вот оно, вроде, решение проблемы. Я ничего не сказал, она приняла это на свой счет, она обидится, и две недели мы будем просто сосуществовать рядом. Но рядом с ней мою логичность можно зарыть в землю и поставит памятник. Поэтому, вопреки здравому смыслу, я подскакиваю следом за Машей и дергаю ее на себя.

- Нет, Маш, не скажу, - говорю тихо, пальцами дотрагиваясь до щеки и получая от этого нереальный кайф. – Но и дать себе и тебе зеленый свет я не могу, по многим причинам.

Маша улыбается, искренне. И, кажется, ей абсолютно наплевать на вторую часть моей фразы.

- Потому что ты старый и ты меня охраняешь, - бубнит она, видимо, пытаясь спародировать меня.

- Засранка, - улыбаюсь я, и, не выдержав, целую в нос. Затем обхожу девушку, потому что еще пара секунд и у меня тоже не останется не одной причины, которую не разрушили бы медовые глаза маленькой соблазнительницы.

11. Глава 11

Я ушел в баню, взяв с собой телефон, чтобы отслеживать камеры. Маше строго настрого запретил покидать дом, и, если вдруг что не так, звонить мне. В бане я больше не мылся, а анализировал наш разговор. Я понимал, что не имею никакого морального права думать об этой девчонке никак, кроме как об охраняемом объекте. Но я же живой человек, в конце концов!

Так и не подружив своих тараканов в голове, плюю на все и решаю, что пусть оно идет своим чередом.

Маша, к моей радости, была дома и даже что-то готовила на кухне.

- Что делаешь? – спросил я, вытирая все еще мокрую голову полотенцем.

- Мариную мясо, - улыбнулась мне девушка, - пожаришь шашлыки?

Я кивнул. Прямо дачный отдых: банька, шашлыки, свежий воздух, симпатичная девушка под боком.

- Я собираюсь позвонить твоему отцу, ты, вроде, поговорить хотела? – я достал телефон и посмотрел на Машу.

Маша кивает и улыбается.

С Сергеем Сергеевичем я поговорил меньше минуты, сухо и по делу, а вот Маша, вырвавшая у меня практически телефон, щебетала минут десять, пока я грозно не посмотрел на нее. Я, конечно, не должен подслушивать, но мне было очень интересно. Хотя, по хорошему, Маша ни о чем конкретно и не говорила: «все в порядке», «здесь красиво», «мне скучно», «как ты, папа?» Интересно, а где ее мама? Я раньше не задавался этим вопросом, а сейчас понял, что мать в разговоре ни разу не мелькнула.