И вот наступает час икс. Бой. Парни под драйвовую музыку выходят по очереди на ринг, беснующаяся толпа взрывается подбадривающими возгласами, а девочки пищат от восторга, когда они сбрасывают с себя халаты, оставаясь в одних боксерских шортах и перчатках.

7. -Глава 7-

ГЛАВА 7

Адель

Я мало что понимаю в боксе, но однозначно вижу только одно — у Муромцева слишком много эмоций на лице отображено. Настолько они яркие, что у меня внутри ужас рождается.

Он не убьет Вячека? Глотаю вязкую слюну и передергиваю плечами. Жуткий вид. Словно он в шаге от того, чтобы размазать его своими огромными руками.

Первый раунд — Пепел на полу, и это значит победу Ильи. Становится даже досадно, потому что ну какого, в самом деле? С чего вдруг? Неужели он настолько хорош в боксе?
Ужас скатывается по шее к пояснице вдоль позвоночника. Оскал зверский окрашивает лицо Муромцева.

Ну хоть в чем-то этот слоупок должен быть хорош, да? Противно сознаваться даже самой себе, что он далеко неплохо боксирует.

—Муромец уделает Пепла, что тут думать вообще? Ни одного проигрыша, — доносится восторженное откуда-то из толпы.
Ясно. Ни одного проигрыша.

Конечно, он небось всех противников купил. А следом приходит мысль, что нет. Этот идиот наносит точечные удары и укладывает противника на лопатки влегкую. Как бы досадно ни было, но этот факт стоит признать.

И когда мне кажется, что вот-вот, и уже Муромцев будет полировать пол благодаря удару Пепла, Илья вдруг толкает его со всей дури от себя совсем не в боксерском ударе.

—Ты, говна кусок, правила нарушаешь! — рассвирепевший голос заставляет кровь в жилах застыть.
Я моментально замираю, и замечаю, как народ вокруг подрывается. Слышатся визги и свист. Мне становится жутко. По коже скользят мурашки.

—Не нарушал, — Пепел снимает перчатки и бросает их на ринге.

—Ты рывком от канатов оторвался. Ты че из меня долбодятла делаешь? — Илья снова толкает Вячека в грудь, лбом упирается в его. Оба дышат как два разъяренных буйвола.

Арбитр пытается их разнять, и в этот момент начинается массовая потасовка.

Несогласные со мнением Муромцева о нарушении идут толпой на тех, кто поддерживает Пепла. Я жмусь на стуле, в панике осматривая весь ужас, что разворачивается перед глазами.
Охраны здесь, по-видимому, нет, массовая драка сопровождается отборной бранью, а все волоски на моем теле медленно встают дыбом.

Теперь я не вижу ни Муромцева, ни Вячека, теперь я вижу мордобой. Схватив сумочку, подрываюсь, но куда бежать — не знаю, ведь со всех сторон народ упражняется в базовых боксерских ударах.

Чувствуется запах пота, и мой страх перехватывает меня стальным канатом.
Я рвусь в сторону, противоположную от ринга, пока кто-то не хватает меня за руку. Продраться сквозь толпу кажется невыполнимой задачей.

—Адель, пойдем, — разбитое лицо Вячека слишком близко к моему, нас толпой откидывает в сторону, мы словно на волнах в потоке движемся, пока я не ударяюсь в широкую фигуру, которую успела рассмотреть на ринге.

—Ты идешь со мной, сестрица, — злобно бросает Илья, и я только махнуть отрицательно головой успеваю. Ужас плотнее сковывает.

—Нифига подобного, — гремит за спиной.

—Высморкался отсюда быстро. Полиция уже едет, а она — зона моей ответственности. Так что впитывай, чмо.

Илья перехватывает меня за руку и тянет в другую сторону, а затем и вовсе на руки подхватывает и выносит. Я носом упираюсь в плечо и в панике хватаюсь за его плечи, покрытые потом.
Настолько широко глаза распахиваю, что, кажется, закрыть их не смогу.
В себя прихожу только тогда, когда Илья сажает меня на пассажирское, обегает машину и дает по газам.