– У него… живот, – едва ворочает языком Синн. – В нем больше ничего нет.

– Он, – повторяет Дженнифер. – Он – это кто, Синнамон?

– Откуда вы знаете, как меня зовут?

– Кто это сделал? – перебивает ее Дженнифер.

– Это… чудовище, – говорит Синн, ей едва хватает воздуха, чтобы произнести эти слова.

– Ты его знаешь или нет? – спрашивает Дженнифер.

– Не… в смысле? – удивляется Синн. – Мы были… и вдруг… не могу… нет…

– А Гвен? – спрашивает Дженнифер, потом что-то шепчет не в микрофон, наверное, обращаясь к Баннеру.

– Он ее повесил на дереве! – кричит Синн в трубку.

– Успокойся, успокойся. А… он ее…

– Разрезал ей живот! Что вам еще надо?

– Кейси Бек… – произносит Дженнифер, видимо, вспомнив, что микрофон включен, проглатывает последний слог: Кейси Бекер.

– Нет! – Синн перекладывает телефон к другому уху, чтобы было громче и понятнее. – Гвен Стэплтон! И с дверцами он что-то сделал. Я не могу выйти!

В разговор вмешивается Мэг:

– Я позвонила домой Мэнксу.

– Так быстро?! – вскрикивает Баннер, так и не вернув себе микрофон.

– Сестра Тоби сказала, что он и… Гвен Стэплтон в «Конце тропы». Это мотель.

Услышав это, Синн начинает реветь прямо в телефон.

Потом дает ему соскользнуть вниз, вдоль тела, теперь и он в крови.

Она изо всех сил втягивает сопли, собирается с духом и обеими ногами бьет в лобовое стекло.

Тоби отлетает с той стороны стекла, потом сползает на него обратно.

– Прости, прости… – бормочет Синн и снова, и снова лупит ногами. Наконец, стекло под ее каблуком трещит, чуть выше тела Тоби. Еще два удара – сапог пробивает стекло насквозь, и осколки каскадом летят на нее. Она их отпихивает, ведь они обязательно ее порежут, оставив тысяча и одну царапину.

Отчаянно тряся головой, она выползает в дыру, которую пробила, и сваливается прямо на Тоби.

– Извини, извини, извини, – шепчет она, стараясь не встречаться с его мертвыми глазами, скользит по капоту, елозит по нему коленями и тряпичной куклой вылетает в пушистый снег.

Встает, оборачивается…

Перед ней огромный грузовик, из переднего бампера торчит покрытый коркой плуг для уборки снега.

Машину вогнали в прилесок – насколько можно, но не очень глубоко.

Синн смотрит на Гвенни: та покачивается на ветру, лента из кишок опускается вниз, словно якорь.

– Нет… – произносит Синн и опускается на колени.

Потом заставляет себя встать: холод невыносимый, кровь начинает густеть. Синн пытается бежать, но через несколько шагов застревает в снегу, а небо вокруг сверкает белизной, холодные иглы пронзают тело.

Она падает, скользит на ладонях. Снова поднимается.

Так она преодолевает парковку, зовет на помощь. В окнах мотеля зажигается свет, но остановиться она не может, не хочет, надо бежать отсюда как можно дальше.

Спотыкаясь, она выбегает на Главную улицу, поднимает руку навстречу фарам: эй, остановитесь, не надо меня давить.

Это не легковушка, не грузовик.

Это городской ратрак, что обычно ездит взад-вперед по улицам.

Он резко останавливается, и из кабины уже выпрыгивает с большим таким пистолетом в руке Баннер – боже, какое счастье, – а с другой стороны вылезает девушка-женщина… да это же Джейд гребаная Дэниэлс. Она впереди, с распахнутой курткой наготове.

Джейд набрасывает куртку на плечи Синн, крепко прижимает к себе, и тут начинается настоящая тряска.

И все прочее.

В тот декабрь Мрачный Мельник не был единственным убийцей в городе.

За два дня до его «Тура воссоединения» Дженнифер «Джейд» Дэниэлс блистала, если можно так выразиться, в своем «Специальном возвращении» после четырехлетней отсидки по решению суда штата. Ее трудности с законом проистекали из «Резни Озерной Ведьмы», для всех остальных – «Бойни в День независимости».