– Если от чего и можно заболеть в твои годы, так это от отчаяния при виде красоты. И еще от непонимания… Отринь отчаяние. Многое зависит от силы духа и твоего желания. Осиль предстоящий путь, каким бы тяжелым он тебе не представлялся… У нее, наверное, удивительные глаза?

Юноша покраснел и, покосившись на затаившую дыхание мать, с трудом выдавил из себя:

– Да…

– Твоя болезнь пройдет так же быстро, как и началась. То жар в крови испепеляет отроческое, мальчишечье, что в тебе осталось, и нарождается мужское. Если тебе суждено стать настоящей мужчиной, ты пересилишь свою слабость, свои боли и станешь таким же закаленным душой, как Давид. Я смотрю в твои глаза и вижу, что так и будет, и прославишь ты имя свое и заслужишь уважение земляков. Поэтому крепись перед посланным тебе испытанием. Не поддавайся искусу слабости.

Юноша заворожено слушал уверенную речь незнакомца, и страдальческое, безвольное выражение лица его таяло с каждым новым словом склонившегося над ним человека.

– Болезнь – плата за будущую сильную жизнь. Сумей встать вровень с твоим предначертанием, пересиль ее.

Обретшие силу пальцы подростка вцепились в край одеяла.

– Но… но в чем мое предначертанье?

Юноша жадно следил за лицом гостя. Тот еще ближе приблизился к нему и прошептал отчетливо и твердо:

– Запомни: многие ищут Бога в себе и скоро приходят в отчаяние. Тогда они ищут его вокруг себя и, не найдя, пугают этим других, чтобы успокоиться. Ищи Бога в себе! Ищи ответы на вопросы, тревожащие тебя, и сравнивай их с ответами других. И чем больше будешь учиться тому, что открыто в жизни и скрыто от ленивого душой, тем больше в тебе будет Бога. А затем наступит миг просветления, и ты поймешь свое предназначение. Только не уставай думать и прислушиваться к себе.

Пришелец распрямился и, взяв руку юноши, пожал ее.

– Болей на здоровье, – сказал он с улыбкой и отошел, сделав знак матери следовать за ним.

Выйдя из дома, проповедник сказал ей, чтобы она поила сына настоями из трав, и рассказал, как готовила их ему мать.

– Мне это помогало, – с улыбкой добавил он.

Простившись, человек пошел к своим товарищам, но его догнал тот, второй, что сидел у ложа.

– Эй, подожди. Я здешний староста и у меня к тебе есть предложение. Ты, как я погляжу, беден и не имеешь пристанища, так оставайся здесь, с нами, и не будешь нуждаться в хлебе насущном. Нам нужен лекарь.

– Не за того меня принимаете. Я души людские врачую, а не язвы телесные.

– Что-то не очень понятно… Ну да раз не хочешь, ничего не поделаешь. Счастливой дороги. Но думается мне, много ты на своем ремесле не заработаешь.

Человек пожал плечами:

– Это смотря какой мерой прибыток мерить.

– Тогда как знаешь.

И они разошлись, каждый в свою сторону.

При виде Учителя его сотоварищи немедля поднялись и вновь потянулись по пыльной дороге, уводящей их дальше, к горизонту. Так и шли от селения к селению эти скитальцы во главе со странным человеком, смущавшим людей своими речами. Чего они хотели? До чего мечтали достучаться? Что оставляли после себя? Ведомо ли это было им самим? Да и ведомо ли нам сейчас?

Отступление первое

А в это время в другом месте писалась история о другом человеке, замыслившем совершить невозможное. Роман назывался «Бег Александра». Он начинался с главы

Разбег

«Свершилось! 37 тысяч воинов на сотнях разновесельных судов – боевых кораблей, лодок, плотов – переправлялись через Геллиспонт – пролив, отделяющий Элладу от Азии, Восток от Запада, мир свободы от мира деспотии. Позади годы мечтаний и нетерпеливого горения сердца. Позади остались интриги двора, напористая дипломатия, вязнущая в мире крошечных полисов, жалобы и доносы союзников друг на друга, заискивающие взгляды побежденных… Все суетное отринуто одним движением пеших и конных масс воинов, все сущее (наконец-то!) подчинено одной цели.