Кто-то закричал:

– Смотрите, люди, этот бродяга увел блудницу, чтоб прелюбодействовать с ней!

Но было поздно. Гнев толпы утих. Волна разбилась о мол. Одна сила почувствовала другую, еще большую и законно смирилась.

А странники продолжали путь меж зеленеющих холмов, под синим безоблачным небом, но с еще большим воодушевлением и верой шагали теперь люди, связавшие свою судьбу с проповедником. Победы, как известно, окрыляют.

Когда они сделали короткий привал, сев прямо на землю в тени дерева, дожидаясь, пока прохлада снимет усталость, девушка спросила предводителя, куда они идут.

– Мы идем в Город, но не самой прямой дорогой.

– Позвольте пойти с вами. В столице я вас покину.

– Как звать тебя?

– Мариам.

– Откуда ты родом?

– Из здешних мест.

– Хорошо, оставайся. Все здесь для тебя будут братьями, а ты нам – сестрой.

И заметил Учитель, как нахмурились некоторые его ученики.

– Женщина в таком деле – к несчастью, – негромко, будто про себя, высказался Шимон.

– А хозяйство ей все равно доверить нельзя, – поддержал Иуда.

Заступился Иоанн:

– Сказано ведь – сестра! Разве можно тогда говорить о человеке – нужен он или не нужен?

Больше возражать никто не стал. Так Мариам присоединилась к странникам.

2

Мариам старалась прилепиться к ним тихо и незаметно. На отдыхе или в дороге держалась ото всех невдалеке, но охотно бросалась выполнять поручения вечно сдержанных, самоуглубленных мужей. Они подчеркнуто не обращали на нее внимания, чтобы не смешивать земное с небесным. Только спросил у нее кто-то:

– Как же так, сестрица, у тебя вышло, что оказалась без дома, хозяйства и мужа?

Что могла ответить Мариам, не рассказывать же всю свою жизнь… Но однажды не сдержалась. Слушая высоко парящие разговоры мужчин, спросила их:

– Я знала семью, где произошло следующее. Из-за неурожайного года случился голод, каких давно не было. Все ослабели до последней степени, а некоторые готовились умереть. А в это время невдалеке остановился на постой отряд солдат. И кто-то сказал: можно отдать дочь туда, а взамен получить еду на всех и на всю зиму. Отец и мать стали думать, как поступить, и не знали, что делать… А как поступили бы вы?

– А что тут думать? Нельзя идти на такой грех, – тут же ответил Иаков.

– Значит, умерла бы вся семья.

– Отдать дочь на поруганье больший грех, – подтвердил кто-то, а потом в задумчивости добавил. – Хотя… уморить голодом детей своих тоже не выход.

– Получается, надо жертвовать малым ради большого? – предположил Иуда.

– Упаси меня Бог от такого выбора! – откликнулся Шимон.

– А какой веры были воины? – спросил Иоанн.

– То были новобранцы из Сирии.

– Я бы не отдал… Лучше смерть.

Больше никто не стал высказываться. Все молчали, и ждали…

– Для того мы и вышли в путь, чтобы люди, независимо от веры и места рождения, помогали друг другу, – сказал Учитель.

А позже спросил Мариам: так как же поступили в том семействе?

– Все мои братья и сестры выжили, и я, как видите, равви, тоже… Только им пришлось отказаться от меня.

Учитель постоял и пошел прочь.

И еще запомнилось Мариам. Встретились им слуги, ушедшие от жестокого хозяина. Учитель обратился к ним со словом успокоения.

– Оставь нас со своими проповедями, – вдруг закричал один из них, мужчина с давно не стриженной и нечесанной бородой. – Надоело! Что вам до нас? Да и до вас нам нет дела! Пропустите!

Остальные – три женщины, двое молодых мужчин и подросток – хоть и молчали, но глядели недобро.

– Что ты на нас набросился? – вскипел немедля Шимон. – Тебе доброе слово сказали, а ты бросаешься как сторожевая собака!

Начавшуюся перебранку прервал Иуда.