– Я могу уйти.

– Не надо, останься, – отозвался он, пожимая мою ладонь. – Я не предупредил…

– Всё нормально. Ситуация…

– Да.

– С ней ничего не случится.

– Смотря где она и с кем, – ухмыльнулся Динар, как мне показалось, с неким злорадством и даже удовлетворением. Я отступил.

– У меня там чай… Остыл. Может, тебе бутербродов сделать?

– Илюш… – он поджал губы и ушёл в ванную.

Я хотел было дождаться его и всё же сказать что-то если не ободряющее, то тёплое и в крайней степени дружеское, но в голову лезла полнейшая белиберда. Мы все, в общем-то, понимали, что к этому всё и шло – ко взрыву подросткового бунта и безрассудства, коим в разных степенях обладали все представители этого семейства. Подавив тяжёлый вздох, как часто показывают в фильмах, – я медленно развернулся и поплёлся на кухню, где обнаружил свою кружку с обновлённым чаем, тёплым и ароматным, тарелку бутербродов, конфетницу, полную любимых сладостей Ди, и встревоженную няню, в спешке укладывающую нож и вилку рядом с ужином моего товарища, перепутав стороны.

Он появился минут пять спустя, привычно тихо, свежий и переодетый в домашнее, будто только что проснулся после долгого целительного сна. Для меня всегда оставалась загадкой эта его способность – скрывать самого себя, преображаться и превращаться. Как-то около полугода назад, моя мама попала в больницу с обыкновенным аппендицитом, но я переживал так, что не мог уснуть, припоминая её не самое простое состояние здоровья. Отец не отвечал на звонки, пока устраивал всё наилучшим образом, и мне пришлось передумать всё самое страшное, что только приходило в голову. Наутро зеркало в ванной отразило смертельно бледного, измученного юношу, взглядом своим напоминавшего наркомана в период ломки (даже не хочу говорить, откуда я знаю, какие у них взгляды). И не помогло ни умывание, ни две порции крепкого кофе, ни даже какие-то бодрящие таблетки, которые предложил отец, когда вернулся домой. Ди же, то ли награждённый природой, то ли применяющий неведомую мне тайную магию, умудрялся никогда не страдать от столь неприятных проявлений усталости и нервозности.

– Спасибо за ужин. Мне кажется, что последний раз я ел вчера, – проговорил с сухой вежливостью Динар, мягко опускаясь за стол.

– Динарчик, ну как же… Разве ты не завтракал? Я специально вчера оставила сырники в холодильнике, – расстроилась няня.

– Я видел и даже съел пару штук, пока собирался. Было вкусно. Скорее, мои ощущения таковы… Поиски сестры, знаете ли…

– Ох, да… Но ты ешь, ешь. Если хочешь, я могу разогреть суп.

– Не стоит. Мне достаточно.

– Я сегодня останусь у вас, нужно же кому-то присмотреть за Ли, – продолжала она, с мольбой о помощи посматривая на меня.

– Благодарю, но я мог бы и сам.

– Нет-нет! Вдруг твоя помощь ещё понадобится отцу…

– Ещё есть я. Тоже могу посодействовать, – добавил я, чтобы не выглядеть отстранённым и показать Динару готовность подставить дружеское плечо. Хотя, в этом не было сомнений, он и так всё прекрасно знал и, может, был уверен во мне больше, чем я сам.

– Давайте поступим так, – он отложил столовые приборы и новым для меня жестом, слишком изящным и несколько аристократичным, промокнул губы салфеткой, – вы оба попеременно станете присматривать за Ли и обстановкой в целом, если что-то понадобится, а я подожду отца. Дальше решим в зависимости от ситуации.

– Ну, хорошо, – наша взволнованная собеседница принялась смиренно убирать со стола, пока мы оба пробирались по полутёмному коридору к спальням.

Динар осторожно заглянул к Ли и с удовлетворением вернулся ко мне. В тусклом свете его лицо показалось мне гораздо более печальным, чем пятью минутами ранее, и я не удержался, чтобы не положить руку ему на плечо.