Инга посмотрела на розу: та была алого цвета, на стебле шипы аккуратно сострижены. Девушка поднесла цветок к лицу, роза источала тонкий горьковатый аромат, настолько нежный, что Инге не хотелось опускать руку. Она снова вдохнула аромат и коснулась цветка губами.

– А почему нельзя верить им?

– Они портят русских девушек и никогда на них не женятся.

– Как портят?

– Бывает, воруют и увозят, поматросят и бросят, – вступил в разговор кареглазый Саша. Здесь городок маленький, все в курсе, что с ней случилось. Кто потом на ней женится? Если только уедет куда подальше отсюда.

– А что, разве они не обращаются в милицию?

– А что может сделать милиция? Говорят, девушки сами виноваты, носят короткие юбки, дают повод парням, да мало ли что скажут? Потому меня без Альки или Саши не пускают вечером на улицу, – Ирма в упор посмотрела на Ингу.

– А были случаи, когда турки женились на русских?

– Очень редко.

Прибежал возбужденный Алька, ему уже сообщили о том, что случилось на танцплощадке.

– Инга, ты в порядке? – он заглянул ей в глаза.

– Да.

– Не испугалась? Вот наглые! Я же запретил им появляться здесь. Придется съездить к ним и пообщаться посерьезнее.

Он увидел розу в руках Инги.

– Откуда она?

– Анвар подарил.

– Уже имя его знаешь?

– Он сам сказал, как его зовут.

– Выброси эту дрянь!

– Зачем? Мне она нравится.

– Дай сюда!

– Нет, – Инга убрала руку с розой за спину.

– Ты даже не понимаешь, во что ты ввязываешься.

– А что здесь такого? Я взяла цветок от поклонника. Мне в школе после выступления тоже дарили цветы незнакомые парни.

– У вас в Чимкенте это нормально, а здесь свои законы. Если парень турок подарил девушке розу, и она ее взяла, значит, теперь девушка принадлежит ему, и к ней никто не подойдет больше. Он теперь тебе проходу не даст. Давай, вернемся, и брось ее на площадке, ему донесут это раньше, чем он вернется в свое село.

– А что, нельзя здесь бросить?

– Там будет лучше, много свидетелей, и наверняка он уже не приедет к тебе.

– Нет, я ее не брошу. Это просто ваши деревенские суеверия и дурацкие обычаи. Я городская и воспитана по-другому. И вообще, это просто цветок!

На следующий день собрались купаться. Брат повез сестер на мотоцикле. Инга сидела в коляске, ей дали каску и очки, закрыли наполовину брезентовым тентом. Ирма села позади брата и тоже надела каску. Мотоцикл лихо мчался по асфальту, затем свернул на проселочную дорогу. Сзади поднялся шлейф пыли. Инга чихала и фыркала, вертя головой, смеялась, подпрыгивая на ухабах – она еще никогда не ездила на мотоцикле.

Алька хорошо плавал и отвез их подальше, на речку Бадам, где было глубоко. Инга любовалась им, его красивыми движениями, когда он плыл. Затаив дыхание, смотрела, как он, разбегаясь, с ходу нырял в реку с берега. Когда брат выходил, загорелый, в капельках воды, и мотал головой, стряхивая воду со своих белых кудрявых волос, Инга не могла оторвать от него глаз. Алька подошел к сестрам:

– Чего такие нерешительные? Вас отнести в реку, или сами зайдете?

– Отнеси! – с вызовом сказала Инга.

– А вот и отнесу!

Он обхватил Ингу за талию одной рукой, другой поднял Ирму, и, смеясь, прыгнул с обрыва. Они упали в холодную воду. Ирма визжала от восторга, а Инга от страха. Она не отпускала Альку, и, вцепившись в его белые кудри, карабкалась на него. Ирма хохотала, глядя на них, она даже нахлебалась воды из реки, не в силах остановиться.

– Инга, ты что плавать не умеешь? – испугался Алька, подняв ее над водой.

– Я плохо плаваю и боюсь глубины.

Он держал ее, подняв, на руки:

– Сейчас ты успокоишься, и я поставлю тебя на ноги. Только не бойся. Ты видишь, я стою и мне по грудь, тебе будет по шею. Ты не утонешь. Готова?