За спиной слышался смех, пока я пыталась вырвать фото из рук комиссии и сжечь его!

– Это по протоколу! – спорили со мной.

– А мне по протоколу, что у вас там по протоколу! – возмущалась я, но они исчезли со словами: «У нас еще много работы!».

– А теперь быстро в мою спальню! – донесся до меня голос, пока я обессиленно сжимала кулаки. – С этого момента тебе придется спать в ней, чтобы я за тобой по всему замку не бегал!

– Что?! – возмутилась я. – Еще скажи, что на одной кровати! Никуда я не пойду! Я выбрала эту комнату, поэтому буду спать …

Меня толкнули на одеяло, как вдруг одеяло собралось в мешок. Я почувствовала, как меня подняли и понесли.

– Мы так не договаривались! – возмущалась я, пытаясь вылезти, и мне это почти удалось, как вдруг меня поволокли по коридору. Полотенце осталось на полу. Я схватила его, отчаянно сопротивлялась и путаясь в одеяле. А потом меня закинули себе на плечо так, что я уже ничего не могла поделать.

– Прошу, господин, – послышался голос Сморчка, который наблюдал за всей этой картиной так, как смотрят на похороны злейшего врага, стоя под зонтиком под проливным дождем.

Комната, в которую меня втащили была роскошной и мрачной. Серый камень высоких стрельчатых окон гармонировал с бордовыми занавесками. На сером каменном полу лежал ковер, а посреди комнаты стоял …

– Гроб?! – замерла я, видя огромный дорогой гроб. Крышка была скинута, видимо, впопыхах.

– Спокойной ночи, хозяин! – послышался голос Сморчка. – Пусть земля вам будет пухом!

Земля пухом, а все прахом! Они с ума сошли! Я в него не полезу! Я думала, что тут кровать, а тут… Нет, нет, нет!

– Я не буду спать в гробу! – запротестовала я, видя, красную обивку и подушечку. – Пустите!

– А придется, – заметил Малеволент, глядя на меня вишневыми глазами. – Я готов подвинуться!

– Почему ваш сын спит на кровати, а вы в гробу? – удивилась я, понимая, что больше спать негде, а меня сгружают в гроб. Я сопротивлялась, как ведро котят, которых решили искупать на тот случай, если утопить не получится!

– Юный хозяин просто боится темноты, – заметил Сморчок, глядя с умилением, как меня заталкивают в гроб. – И замкнутого пространства!

– Боится темноты? – ужаснулась я, чувствуя, как меня отчаянно трамбуют внутрь. Но я так просто не сдаюсь!

– Он боится чудовищ, живущих в темноте! – заметил Сморчок, морщась, когда я пыталась укусить бледную руку, упорно укладывающую меня спать.

– Тех, которые живут в комнатах для гостей? – скрипнула я, делая отчаянный рывок в сторону «обратно».

– Что вы, мадам! – обиделся Сморчок. – Это домашние питомцы юного хозяина! Их заводили специально, чтобы он учился ответственности! Это только половина. Первая половина уже сдохла. Теперь они от него прячутся…

– Да прекратите вы, наконец! Мы же взрослые люди! Но не старые! – возмутилась я, понимая, что я сдаюсь. – Вы меня в гроб загоните!

– Чем я, собственно, и занимаюсь! – послышался голос новоиспеченного мужа. – Не хватало, чтобы пришла комиссия, а мы спим раздельно! Сразу много вопросов, а я не хочу на восемь лет загреметь в магическую тюрьму! Так что привыкайте!

Я совершенно выбилась из сил, понимая, что придется спать здесь.

– В тесноте да не в обиде! – заметил Сморчок, ковыляя к выходу. На ходу он поправил старинные картины. Дверь за ним со зловещим скрипом закрылась.

Я не успела опомниться, как крышка гроба стала закрываться. Рядом со мной в позе Ленина лежал бледный супруг, закрыв глаза. Он скрестил на груди руки, но больше я ничего не увидела, так как крышка закрылась и наступила темнота. В этой темноте дыхание превращалось в гнусное сопение.