– Извините, что прерываем, – комиссия была удивлена, не увидев моего тела в луже крови. Но при этом ничуть не смущена. – Мы с проверкой. Сами понимаете, служба есть служба. Тем более, что ваша семья занесена в реестр неблагополучных. Итак, по пути сюда мы слышали женский крик.

– Это я кричала, – согласилась я, с ужасом поглядывая на мужа. – От удовольствия.

– Клэйвуд, протокол, – достал лист чародей с завитой бородой. – Время сколько? Тут часы отстают?

– Это вы отстаете в развитии, а мои фамильные часы просто не торопятся, – нехорошим голосом ответил муж, замерев на мне. – Не видите, чем мы заняты?

– Пишите. Обнаружены в процессе совершения … эм… тыкательно – поступательных движений любовного характера, – диктовал с завитой бородкой.

– Разжигали огонь страсти путем интенсивного терния друг об друга, – ядовито подсказывал Сморчок.

– С целью улучшения демографической ситуации в магическом мире. Точка. С новой строчки. Предположительно это совершалось на кровати, – диктовал бюрократ с завитой бородкой. – Ногами на… север. Точка.

– Господа, вам не кажется, что это похоже на бред? – осведомился мой муж с утонченной вежливостью.

– Недавно вы сами совершали с нами ряд тыкательно – поступательных движений воспитательного характера. С нами тогда было еще два отдела. По незаконному обороту артефактов и зелий. Вы тогда сами подняли вопрос, мистер Малеволент, что мы недобросовестно исполняем наши обязанности, – обиделась комиссия, продолжая протокол.

– Не будем вас задерживать! Осталось сделать фотофиксацию, чтобы приложить к протоколу, который будет рассматривать члены комиссии. – вздохнул главный бюрократический дядечка с локоном бородки.

– А глазами они рассматривать могут? – спросила я, поражаясь местной бюрократии.

– Вот зря вы шутите, мадам, – послышался вздох. – Знаете, сколько чародеев вызывают людей из другого мира, чтобы ставить на них эксперименты. Иногда на фотографии видно то, чего не видно невооруженным глазом!

– Особенно на голых, – заметила я. – Иногда невооруженным глазом и не заметишь, да дорогой?

Подколола я, даже толком ничего не рассмотрев. Но в ответ меня одарили такой улыбкой, что я почувствовала где-то подвох.

Чародей, мечтавший показать нашу ночь любви членам какой-то комиссии, взмахнул рукой, а я растерялась, понимая, что не знаю, как спрятаться. Меня бы вполне устроило два холмика под одеялом в качестве доказательства. С нижними прелестями все было понятно, а вот с верхними нужно что-то делать. Я не нашла ничего лучше, как спрятать из за широкой рукой мужа.

– Улыбаться нужно? – спросила я, вспоминая, как на коллективных фото растягивали губы в улыбке при слове: «Си-и-и-ифилис!».

Вспышка заклинания ослепила, словно настоящая камера, а светящаяся пыль складывалась в фотокарточку.

– Эм… – посмотрели на нее все, причем так внимательно, что я смутилась.

– Мне вот интересно, почему на фото лишняя рука? – нахмурили брови скрупулёзные дядечки, что-то детально рассматривая, а потом переводя взгляд на нас.

– Двумя обнимаешь, а второй помогаешь, – заметил мой новоявленный муж, продолжая загадочно улыбаться. Что-то мне в этой улыбке не нравилось от слова «совсем».

– А не могли бы вы показать? – спросила я, кутаясь полотенце. Стоило мне увидеть фото, я сразу поняла, почему эта клыкастая тварь лыбится!

– Ну как я получился, любовь моя? – заметил вампир, пока я ужасалась, переминаясь босыми ногами на полу.

– Никак! Тебя здесь вообще нет! – ужаснулась я, понимая, что зря прятала все свое природное добро. – А ну отдайте фото! Я не позволю его рассматривать!