Но вдруг на мониторе все пропало, и тела пилотов в своих капсулах явственно ощутили перегрузку, как будто от удара о какую-то невидимую преграду. Егор немедленно выключил посадочный прожектор и обесточил всех потребителей внутри «Сентиннела», чтобы максимально исключить вероятность пожара.

Подождав несколько минут, Егор неуверенно включил тепловизор «Сентиннела». На экране прибора ночного видения отчетливо проступали контуры какого-то явно теплокровного живого существа. Как будто нарочно позируя перед объективом тепловизора, усатая морда со страшными клыками во весь экран активно шевелила челюстями!

– А-а-а! Ай, – взвизгнула Латышева.

– Спокойно, Марина Андреевна! Я – Дубровский! – разрядил напряжение Егор. – Это всего лишь мышь…

– Смотрите-ка, да еще и не одна! Ой, как я их боюсь… мышей этих! Мы, наверное, врезались в скирду соломы прямо на пшеничном поле, – гримаса отвращения не покидала лица Марины Андреевны, даже когда она взяла себя в руки.

– «Как можно более скрытно», спрашиваете? – вспомнил Егор последний вопрос Латышевой. – Это, товарищ подполковник, примерно вот так!

После того как легкими движениями пальцев по клавиатуре Егор обесточил всю аппаратуру «Сентиннела», связь Центра с Буцефалом и Росинантом была окончательно прервана. Функционирование обоих управляемых кибертавров, как по команде «замри», сразу же прекратилось. Программные модули кибертавров остались записанными в разделах постоянной памяти процессорного блока, а временные файлы, конечно же, безвозвратно пропали. Восстановить функционирование кибертавров теперь можно было только в условиях лабораторий Центра. Таким образом, Буцефал и Росинант оказались в заложниках у почти не пострадавшего «Сентиннела», который сам оказался полностью замаскированным внутри огромной скирды соломы. Только один из радиомаячков «Сентиннела» с автономным аккумулятором продолжал сообщать свои координаты на американский спутник. Но частоту этого сигнала заранее начали глушить активной помехой российские пограничные средства РЭБ. Поэтому и американские спецслужбы маячка тоже не видели и не слышали.

В Центре решили, что пилоты Буцефала и Росинанта уже ничем не могут помочь заблокированным на украинской земле кибертаврам. И поэтому дали команду на прекращение сеансов связи и управления.

Выбравшись из своей капсулы, Латышева сразу же подошла к капсуле Сабурова и, помогая ему справиться с непослушными ногами, не по-женски крепко сжала его руку и торжественно произнесла:

– Капитан Сабуров, поздравляю вас с успешным выполнением боевой задачи при захвате и принуждении к посадке американского дрона «Сентиннел».

– Служу Отечеству, – по уставу ответил Егор.

Спасательно-эвакуационная операция началась без промедления прямо под покровом ночи. Команда спасателей под видом торгашей-контрабандистов перешла украинско-российскую границу, добралась до спасительной для дрона скирды соломы и немедленно начала эвакуацию обездвиженного «Сентиннела» и двух его виртуальных заложников.

Под утро по проселочной дороге в сторону российской границы, нещадно пыля и раскачиваясь на каждом ухабе, неспешно двигались три фуры, расписанные в цвета украинского флага с броскими надписями на бортах «ROSHEN – солодкий знак якостi».

Внутри одной из фур во всю ее длину распластался американский дрон «Сентиннел», который, как шоколадом, весь был облеплен толстым слоем свинячьего навоза. За фурами, держась поодаль от поднятого ими облака пыли, так же медленно тащился черный японский джип «Лендкрузер», круто затонированный со всех сторон и покрытый толстым слоем пыли.