В понедельник я проснулась на час раньше, чтобы успеть вернуться в общежитие и привести себя в порядок перед работой.

Приняла душ, надела юбку в складку на два пальца ниже колен и строгую белую блузку с чёрными пуговками и чёрной окантовкой на воротнике и манжетах, навела лёгкий макияж. У выхода стояла директорская «Волга». Я замешкалась, хотя понимала, что машина ожидает меня. Николай открыл заднюю дверцу:

– Прошу, мадам!

– Мадмуазель, если что, – отнюдь не приветливо ответила я. Но в машину села – совсем ни к чему высказывать протест и гонор водителю.

У новой высотки экипаж пополнился Сергеем Петровичем. Он пребывал в бодром настроении:

– Утро-то какое ясное! Приветствую молодое поколение! Ангелина, замечательно выглядите! Выходные пошли на пользу.

– Спасибо, Сергей Петрович! Я в полном порядке. Не было необходимости посылать Николая за мной.

– А почему нет? Живём рядом. Отчего же мне не подбросить до работы ценного молодого сотрудника?

– Сергей Петрович, по утрам полезны пешие прогулки или пробежки, особенно кабинетным работникам. И до комбината я обычно добираюсь не одна, а в компании. Партия же призывает: «Идите в массы! Будьте частью народа!», – перевела я неприятную для меня тему на шутливый тон.

– Ха-ха, один-ноль! – директор обернулся ко мне и подмигнул. – Но если опять будет прогноз похолодания, не обессудьте: машина будет у подъезда.

В двенадцать дня зазвонил телефон. Вместе с физруком Владимиром мы оформляли праздничный плакат для актового зала и хотели закончить до обеда. Я сняла трубку, прижала её плечом к уху и продолжала вырезать ножницами силуэты больших букв из цветной бумаги.

– Да, слушаю вас!

– Лина, малышка, ты? – раздался голос Алексея, я бы не узнала его, если б не столь фамильярное, знакомое обращение.

– Да, Алексей, это я.

– Алексей?! Я заметил, ты называешь меня Алексеем, когда сердишься…

– Вовсе нет! Но я на работе. И не одна в кабинете.

– Понял! Запиши всё-таки мои телефоны и перезвони когда сможешь. Тогда же не будет считаться, что ты позвонила первой, правда? – в голосе Алексея звучала усмешка, он продиктовал номера.

Я записала и перезвонила после обеда. Трубку взяла секретарша.

– Добрый день! Пригласите, пожалуйста, Смирнова Алексея к телефону, – подчёркнуто вежливо попросила я.

Хорошо, что Капа назвала фамилию, иначе звонок звучал бы как личный, а я стеснялась этого.

На этот раз в кабинете не один был он, думаю, что секретарша находилась рядом. Разговор не клеился. Да и о чём нам говорить по телефону, если никаких событий после вчерашнего расставания не произошло?

– Лина, я приду вечером на правый берег. Погуляем?

– Алёша, не поверишь, но мне абсолютно некогда: я беру работу на дом, аврал же перед Новым годом.

– А, ну да, ну да, подготовка к концерту. Ох, уж эти музыкальные работники! Ноты, что ли, будешь зубрить дома? – с насмешкой спросил он. – До Нового года больше недели.

– Хорошо, давай встретимся у дворца культуры, но не сегодня, а послезавтра: хочу посмотреть фильм «Москва, любовь моя». Картину почти год по стране крутят, а я до сих пор не видела. Если ты не против составить компанию, то подходи к 18:20.

– В кино с девчонками я точно ещё не ходил, – засмеялся Алексей. – А почему не к дому? Мне же по пути.

– Я прямиком из комбината приду в ДК.

Не знаю, почему до сих пор не сказала Алексею про общежитие и что я не музыкальный работник. Впрочем, а когда было говорить? Ну, три раза проводил с танцулек, ну, один раз поцеловались. Я в принципе мало говорила, а слушала его, соловья сладкоголосого, а если и говорила, то не о биографии или работе. Не было у меня возможности да и надобности разубеждать его в заблуждениях, к которым он сам и пришёл.