– Малышка, моя мечта в море уйти. Не простым матросом, а офицером. Матросом я уже находился…

– Значит, летом в Ленинград на вступительные экзамены?

Он остановился, подхватил меня и приподнял.

– Если будешь рядом, никакой Ленинград мне не нужен. Всю жизнь переверну, перекрою, чтобы чего-то сто́ящего добиться. Да, цели в жизни у меня не было. Как-то всё впустую. Ну живёшь и живёшь, хлеб жуёшь. И вдруг ты… звезда моя путеводная…

О-о-о, как завернул со звездой, фантазёр! Так вот, значит, что имел в виду Анатолий, когда говорил, Алексей без царя в башке. Мог бы сказать проще: без смысла и цели в жизни. И я бы тогда согласилась. Но как же быстро он меняет планы! А как же мечта?!

Он всё ещё держал меня. Лицом к лицу. Мы молча смотрели друг на друга. А куда деваться, если его глазищи напротив твоих?!

И вдруг в глазах Алексея закружил водоворот… кружил, кружил, закручивал и всасывал всю меня воронкой в бездонный омут его озёр. Боже, неужели так бывает?! Стихии воды и жизни в его глазах! По телу пробежала дрожь. И сердце моё птицею затрепыхалось в грудной клетке.

– Алёша, опусти меня, пожалуйста. Мне больно. Ты рёбра сжал.

Первый раз я назвала его Алёшей. Было в этом что-то интимное, что ли… Он опустил, обнял за плечо. И мы пошли дальше.

– Ну а ты, Лина, так и не назвала причину переезда к нам. Думаю, что музыкальным работником можно было бы работать и в Москве, центре цивилизации. Ты же из Москвы?

– Да, родом из Москвы. Так сложились обстоятельства, и я захотела сменить место жительства. А городок ваш – родина матери. Поэтому и выбрала его: я здесь не одна. Я бы не осмелилась уехать в Тмутаракань, в чужое место, где ни одной родной души. Не такая уж я и рисковая, как тебе, возможно, кажется.

– Что могло приключиться у прекрасной юной леди для кардинальной смены образа жизни? Только не говори, что несчастная любовь. Не поверю. Таких девушек на руках носят.

– Алексей, пусть твой вопрос про любовь останется риторическим. Ничего страшного со мной не случилось, просто решила поменять жизнь, выйти из-под опеки родителей. Надеюсь, что и ты тоже придёшь к такому выбору: птенцы должны покидать родительское гнездо и строить своё. А ты вон уже какой большой мальчик вырос, – перешла я на шутливый тон, чтобы не казаться занудой, подняла голову навстречу его лицу, и мы улыбнулись.

– Да уж, наградил Бог ростом, нет бы ума больше дал, – отшутился и Алексей, – но зато ты – мал золотник, да дорог.

Называя Алексея поверхностным, Анатолий перегнул палку. Не может человек быть поверхностным с такой грамотной, я бы сказала, литературной речью. Ну да, высшего образования нет. А с каких это пор быть рабочим поверхностно или стыдно? Я так не считала. И учиться никогда не поздно! Постепенно по пунктикам я разбивала доводы Анатолия в труху. Но оставался ещё один: «поматросит и бросит».

Мы подошли к дому Капы. Алексей не торопился прощаться: вынужден ждать, когда вернётся Виктор.

В одной из квартир собрались соседи на свадьбе Ирины. Алексей склонился ко мне:

– Всё-таки хочу её поздравить. Давай позвоним в дверь.

– Алексей, лично мне неудобно – я не успела с ней познакомиться. Если хочешь – звони и поздравляй сам.

Мы поднялись на второй этаж. Он позвонил. Дверь открыла Люда – их общая подруга из «тройственного союза». Та самая Люда, которая не дождалась Ефима. Она вышла к нам и обняла Алексея:

– Привет, Алёшка! Не вздумай Иришку вызывать. Она и так вся дёрганая, как будто не свадьба, а похороны.

Но Ирина сама выглянула из-за двери и замерла.

– Ира, поздравляю тебя с бракосочетанием! Будь счастлива! – с одного выдоха выпалил Алексей и в это время зачем-то обнял меня, крепко прижав к себе одной рукой за талию, второй за грудь.