Тогда от меня-то отстань, маленькая черная птичка.

10. Глава 10.

Сегодня женская часть нашего маленького сумасшедшего коллектива была вся в сборе. Мы втроем сидели в кабинете, шуршали документами, клацали по клавиатуре, брякали трубками и даже периодически поддерживали разговор. Сначала, конечно, мы с Мариной выслушали любопытнейшую историю Аниного опоздания. Затем разговор перешел, как обычно, на непутевую дочку Марины. Та с придыханиями жаловалась на очередные ее выходки, но на все наши советы качала головой, твердя свое любимое «это мой крест». Обо мне мы практически никогда не говорили. Обычно я ничем не делилась с коллегами, по крайней мере, тем, что происходит сейчас со мной или тем более в моей душе. Максимум, что я могла им предложить, это какие-то истории из далекого прошлого или о совершенно незнакомых и неизвестных им людях, а также могла высказать свой взгляд на какую-либо ситуацию. И вот тут я не помню совершенно, о чем зашел разговор, когда мы закончили обсуждать несчастную школьницу и, едва коснувшись меня, направились в какие-то абстрактные рассуждения. Да, собственно, это и не важно, потому что совершенно не меняет картины.

Помню только, что Марина высказалась, я ей пространно ответила, затем возникла небольшая пауза, во время которой все обдумывали сказанное, и тут наконец Аня многозначительно подытожила:

– М-да... Ну, тут собака-то надвое сказала.

После еще одной картинной паузы мы с Мариной взорвались хохотом. То есть сначала я было решила, что Аня пошутила, но увидев ее совершенно серьезное лицо, устремленное в монитор, я поняла, что она как всегда смешала все в кучу. Где-то зарыта собака, а где-то бабка надвое сказала, а у нее вот такой вот каламбурчик родился, причем совершенно непроизвольно. Она даже не поняла, над чем мы смеемся, но для приличия ненадолго оскалилась и неискренне похмыкала.

Отсмеявшись, я открыла специальный файл, куда записывала забавные Анины высказывания, и добавила свеженькое. Пробежалась глазами по старым записям, не удержалась, опять стало смешно. Некоторое время назад, во время сильной гололедицы, мы болтали с кем-то из коллег, кажется, с толстяком Витей, первым менеджером, про трудности пешеходов на льду и про разные способы борьбы со скользкими тротуарами. Присутствовала и Аня, которая, широко раскрыв глаза, возмущенно сказала: «Вы представляете, вроде говорят, что надо меньше химии, а в нашем районе до сих пор эрогентами посыпают!»

Витя потерял дар речи и закашлялся, после чего глумливо выдавил:

– Это где-где такой райончик? Ну-ка поподробнее, пожалуйста!

Я в это время беззвучно тряслась от смеха, а Аня как ни в чем не бывало криво поулыбалась, опять-таки не уразумев, чем нас так развеселила. Конечно, со всеми бывает, оговорки, путаница. Но все-таки не с такой частотой, да и, оговорившись, человек почти сразу понимает, что же он ляпнул, и смеется вместе со всеми. Здесь все было не так, впрочем, от этого даже веселей.

Кстати, далеко ходить не надо, Алекс тоже иногда мог такое отчебучить, что хоть стой, хоть падай.

В самом начале нашей с ним совместной жизни он еще работал в столярке. Это потом он завскладом заделался, а раньше долгое время с деревом возился, замечательные вещи делал, даже и дому нашему кое-какая мебель досталась. И вот на одном предприятии была у него в начальниках женщина по имени Валя. У нее неплохие связи были, и она по церквям заказы находила и не только. Долго он там проработал. И на всем протяжении работы у них была взаимная стойкая неприязнь. Она придиралась, он хамил. Она его выгоняла, он увольнялся, вот так где-то около пяти лет длилось.