– Вот ты говнюк, Ричард! – Калеб слегка толкнул друга. – Я был в шоке, когда ты вырубил этого мужика. Ты спас меня!

С чувством огромной благодарности Калеб протянул Ричарду руку. Ричард, немного смущённый, протянул свою в ответ, и друзья обнялись, чувствуя, как сильно сплотила их сегодняшняя ночь. Калеб потряс бренди и, сделав глоток прямо с горла, протянул бутылку Ричарду, и тот, последовав его примеру, сделал несколько глотков.

Что было дальше, Ричард помнил смутно. Они шли по пустынной улице, крупными глотками пили бренди, передавая друг другу бутылку. Калеб спел какую-то пошлую песенку, на них наорала женщина за то, что своими возгласами они разбудили её младенца, и ещё молодые люди смеялись, очень много смеялись.

Первой осознанной мыслью Ричарда, когда он проснулся на следующий день, было то, что больше он никогда не будет так надираться. Голова его нещадно болела, словно по ней стучали тысячами маленьких молоточков. В горле ужасно пересохло, и он совсем не помнил, как они смогли вернуться домой. Медленно открыв глаза, Ричард уставился на грязный, серый потолок комнаты, пытался привести мысли в порядок. Он помнил погоню, помнил поцелуи, девичье тело, которое прижимал к себе с желанием обладать. Как же звали ту девушку? Её имя полностью вылетело из его головы.

Ричард провёл руками по лицу и повернул голову. Калеб спал на соседней кровати, тихонько посапывая, подложив ладонь себе под щёку. Его очки валялись на полу, волосы были взъерошены, а рубашка наполовину расстёгнута.

Ричард отвернулся, наверняка сам он выглядел ненамного лучше друга. Юноша медленно сел, отчего заскрипела его кровать, расстегнул пару пуговиц рубашки. Сейчас он отчаянно желал принять душ и смыть с себя весь вчерашний вечер, а ещё плотно позавтракать, ему казалось, что он не ел уже вечность.

Вдруг раздался громкий нетерпеливый звонок в дверь, проникая в каждый уголок комнаты и заставляя голову Ричарда разрываться от ещё более ужасной боли. Калеб, что-то пробормотав во сне, перевернулся на другой бок. Его этот шум никак не потревожил. Ричард зажмурился, ожидая, когда он закончится, не желая никому открывать и никого видеть. Ему думалось, что это соседи, которых они могли вчера неосторожно разбудить, сейчас жаждут возмездия. Звонок не прекращался, теперь к нему добавился и стук кулаком в дверь.

Поморщившись, Ричард медленно подошёл к двери, почесал затылок, глубоко вздохнул, готовясь к возможным крикам, которые не улучшат его состояние, и повозившись с замком, открыл дверь. Он нос к носу столкнулся с невысокой девушкой, с короткими медово-рыжими волосами, придававшими её лицу комичность и непосредственность, поднявшей маленький кулачок для очередного удара. Её веснушчатое круглое, лицо удивлённо вытянулось, янтарные глаза округлились. А Ричард буквально оторопел, смотря во все глаза на незнакомку.

Осень 1960

Тайлер лихорадочно погнал машину по Кингстон-роуд, свернул на третью линию, и выехал на Норд-вест стрит. У него невыносимо сильно болела голова, нервно подрагивали руки от нестерпимого желания что-нибудь разрушить. Во рту стоял неприятный медный привкус крови, словно он туда засунул горсть монет. Но Тайлер этого почти не замечал. Он лихорадочно соображал, что же ему делать дальше.

Нужно попытаться всё замять и сделать это как можно скорее. Обставить так, будто они погибли, чтобы никто даже не пытался их искать. Да. Точно. «Есть только один человек, который может мне помочь». Он вышел из машины и опрометью побежал к телефонной будке. Разговаривал Тайлер добрых полчаса, и после, стоя под дожем, он разбил себе все костяшки в кровь о стену здания, рядом с которым находилась будка. Ему нужно было выпустить пар. Он бил исступлённо, со всей дури: