Через три дня у меня выходной, и тогда я решу это проблему.

И он смотрит на меня, улыбается, показывая слишком большие для человека клыки. Огромный мужчина, страшный, опасный. Ему плевать на мои переживания, на мою боль, на мой страх. Он просто смотрит на меня и предвкушает, что может сделать с живой игрушкой, как сломать, как насладиться игрой.

Долго? Я не знаю. Не хочу знать и представлять, что будет со мной.

Я боюсь.

Его рука с длинными почерневшими когтями тянется ко мне. Достаточно одного несильного движения – и я захлебнусь собственной кровью.

Но он пока что медлит, рассматривает меня. Предвкушает? Изучает? Оценивает?

Губы оборотня растягиваются, обнажают клыки ещё сильнее, и я забываю его лицо, сосредотачиваясь на этом кошмаре. Пропуская то, как быстро он оказывается рядом.

И слышу:

– Моя.

Макс

Голова раскалывается, но это не огорчает, скорее, радует. Я – снова я, я не ошалевший от свободы и тупых инстинктов зверь. В это трудно поверить, потому что редко когда нестабильные приходят в норму. Есть только один вариант, который может сработать. Самый невероятный, невозможный и нереальный.

Единственный. Который сработал со мной.

Встреча с истинной парой.

Волк никогда не сделает больно своей единственной, поэтому даже в нестабильном состоянии она может его не опасаться. Даже больше, волк будет выталкивать человеческую половину на поверхность, будить её, чтобы быть со своей парой, чувствовать её рядом, наслаждаться.

И я пробудился, но совершил самую большую ошибку, какую только мог сделать оборотень. Я оставил свою пару в одиночестве!

Сел на диван, покосился на столик, где дожидались таблетки. Нет, пить я их не собирался, хотя голова болела и сильно. Это можно перетерпеть, а вот спутанное сознание мне не нравится. По первости я действительно выполнял все указания коновалов. Пил, что говорили. Спал, ходит, открывал рот по расписанию. И всё время спрашивал о своей паре. До сумасшествия переживал о ней, о том, как она без меня. Я поступил неправильно, когда оставил её одну в своей дикой пещере, но на тот момент не очень понимал, что вообще произошло.

Нестабильность – это болезнь. Как сумасшествие у людей, расстройство личности. Оно не проявляется сразу, оно медленно захватывает душу. Ты можешь этого не осознавать, но окружающие видят, как близкий оборотень становится чужаком, меняется раз и навсегда. Злоба звериной части захватывает, срывает тормоза, позволяет чувствовать себя венцом творения. На какое-то время это состояние, это чувство безграничной власти, – окрыляет. И уже не важно, что было раньше, теперь лишь власть имеет значение. Но тоже недолго, потому что вслед за этим приходит то самое состояние, которое называется нестабильностью.

Дикое, первобытное, неконтролируемое.

Оборотень чаще обращается, проводит всё больше времени в звериной ипостаси, теряет разум. Становится обычным животным.

Да, именно так проявляется нестабильность у тех, кто давно обуздал своего зверя, вышел из детского возраста.

У всех.

Но не у меня.

Я не помню, как это произошло, но точно знаю, что ни одного из перечисленных признаков у меня не было. Я просто однажды сошёл с ума, перестал толком себя осознавать, не смог вернуться из волчьей шкуры в человеческую. И остался бы таким, если бы на моём пути не встретилась она.

Стук в дверь, и она распахивается без моего разрешения. Я поднимаю взгляд, собираюсь резко и тут же расслабляюсь, позволяя себе растечься в дружелюбной улыбке. Главное, искренней.

– Макс, – друг заходит, и я встаю, чтобы обнять его.

– Привет, Ян, – хлопаю его по плечу, сжимаю чуть сильнее, и он ржёт.