– Опиши меч и пергамент поподробнее!

– Слушаюсь… Меч – вот его рисунок – выглядел странно: довольно грубая отливка, но при том замечательно острый. И не из металла, скорее – каменный. Никогда не видел такого материала! А пергамент… очень старый, и письмена совершенно невразумительные. Тоже, никогда не видел таких. Вот, извольте: здесь рисунки, карты, рубины и подробный отчет! – Корнелиус протянул папку, проворно принятую давешним монахом-провожатым.

«Видимо, порученец!» – подумал Корнелиус, переводя дух, ибо говорил он более часу.

– Ты молодец, сын мой! – похвалил его Папа, задумчиво вертя в пальцах рубин величиной с вишню, – Выполнил задание с блеском и вернулся живым, чтобы доложить! Интересно, где эти дикари нашли такие шикарные рубины?

– Увы! Сие мне неведомо!

– Возьми их себе, пригодятся… А как ты добирался из Москвы в Рим?

– Я нанялся в охрану купеческого каравана, идущего в Париж через Варшаву…

Ещё несколько минут Корнелиус рассказывал о своих приключениях. Не утаил он и грех прелюбодеяния, в который впадал неоднократно.

– Да, плоть слаба… – пробормотал Папа Григорий с сожалением, – Но, ты, ведь, раскаиваешься, сын мой?

– Да, Ваше Святейшество, раскаиваюсь, и теперь, пока не женюсь, буду вести безгрешную жизнь!

– Целибат – серьёзный обет, сын мой, он по силам немногим. Даже не все монахи могут выдержать жизнь без женщины! А нарушение обета, данного Господу, есть ещё больший грех, чем грех прелюбодеяния! – нравоучительно поднял палец Папа.

– Ну… это не совсем целибат… Я, как бы, нашел замену…

– Мужеложство – тоже тяжкий грех, сын мой! Вспомни Содом и Гоморру!

– Нет, Ваше Святейшество, я… я купил на базаре в Париже… каучуковую куклу… Продавец показал мне копию экспертного заключения Святой Инквизиции, там было написано, что в кукле греха нет!

– Каучуковую куклу?! – в восторге воскликнул Папа, – И ты с ней… делаешь это-самое?

– Ну, да! Ведь, греха-то нет!

– Никогда даже не слыхал ни о чем подобном! Очень хотелось бы посмотреть на неё!

– Извольте, Ваше Святейшество! – Корнелиус гордо вынул из кармана камзола Камиллу и быстро надул.

Монах-порученец едва не завязался в узел от зависти! Папа Григорий внимательно осмотрел каучуковое чудо со всех сторон и потрепал по попке.

– Верно, греха в ней нет. Но благословить не могу, ибо на рукоблудие смахивает… Спасибо, сын мой! Твой рассказ был необычайно интересен, – он кивнул порученцу и тот протянул Корнелиусу листок бумаги, – Отнеси это отцу-казначею, тебе выдадут награду. Если ты нам понадобишься, тебя вызовут.

Поблагодарив главного христианского начальника, Корнелиус, кланяясь, попятился было к двери, но вдруг остановился и хлопнул себя по лбу.

– Прошу прошения, Ваше Святейшество! Чуть не забыл! Вам просили передать письмо!

– Кто?

– Некий шевалье де Левиньи. Я встретился с ним в трактире, в Бургундии…

Корнелиус передал письмо порученцу. Тот сломал печать, предварительно внимательно осмотрев, и передал хозяину. Папа Григорий прочитал письмо и лицо его посуровело.

– Почему это вдруг де Левиньи обратился к тебе?

– Э-э… я сказал ему, что еду в Рим, а он был прикован к постели… Корнелиусу очень не хотелось вдаваться в подробности.

– Он болен?!

– Ранен, Ваше Святейшество… дуэль…

Папа проницательно заглянул в глаза съёжившемуся кабальеро:

– Дуэль была с тобой?

– Да… – прошептал Корнелиус, ожидая вспышки гнева и незамедлительной казни, – Но я не виноват… это он меня вызвал на поединок.

– Ну, коли так… Брат Теодор! Удвой вознаграждение синьору ди Ранейро!

– Слушаюсь, Ваше Святейшество! – монах быстро накарябал ещё одну записку.

– Из гостиницы никуда не отлучайся. Возможно, ты понадобишься в самое ближайшее время, – Папа поднял руку и благословил Корнелиуса.