– Мне пришлось пойти на хитрость и фиктивно креститься в греческую веру, иначе со мной никто не стал бы разговаривать!

– Понимаю, – наклонил голову Папа, – и не осуждаю. Цель оправдывает средства. Обряд же, совершенный против воли или без веры, таинством не является. Ведь ты сохранил верность истинной Церкви, не так ли, сын мой?

– О, да! Но вынужден был несколько раз посещать их мессу и креститься справа налево.

– Этот малый грех Господь простит тебе! Но продолжай.

– Да, Святой Отец… Три месяца мы собирали дань с северных варваров, многие из которых язычники. Нужное мне племя корижей было последним в списке. В город, также называемый Корижа, мы прибыли в начале августа. Город крепкий, Ваше Святейшество, с суши обнесен высокой стеной, а со стороны озера высадить десант возможно лишь на пляже шириной в сто шагов. Дружина князя Йорга (русские называют его Юрга!) велика – двенадцать сотен воинов. Кроме города есть еще пять или шесть деревень, две из них – на морском побережье. До побережья миль восемьдесят. Там мне побывать не довелось, но я начертил карту по подробному рассказу человека, неоднократно ездившего туда. Ближайший большой город – Ревель, около пятисот миль на запад. Но эсты корижей не жалуют: те частенько пиратствуют или ходят в набеги: угоняют скот, а жителей продают в рабство. Кстати, о рабах: один неуклюжий раб-подросток рассыпал соль во время пира, и князь Йорг хотел его убить, суеверно опасаясь несчастья (ну, примета у корижей такая: соль рассыпал – жди беды!). Но жрец посоветовал князю не проливать кровь в доме…

– Почему? – удивился Папа, не пропускавший ни единого слова повествования.

– Из соображений гигиены. Дескать, кровь впитается в пол, потом вонять будет, а им тут пищу принимать. Да, и тут я предложил купить раба, а жрец меня поддержал, заявив, что кровь раба нельзя принести в жертву богине, а плату за него – можно. Князь согласился, и продал мне мальчишку по цене соли.

– Хо-хо! И во сколько же он тебе обошелся, этот язычник?

– Один рубль и пять копеек, Ваше Святейшество. Это примерно три талера… Только он не язычник, а, вообще, безбожник.

– Что ж, вполне доступная цена! – улыбнулся Папа, от души забавляясь рассказом.

– О! За свои деньги я получил даже больше, чем рассчитывал! Во первых, мальчишка владеет русским языком. Во вторых, он отличный слуга. В третьих, он указал мне лаз в подземелье под храмом!

– Да ты што-о! – изумленно всплеснул руками Папа.

– Там была нора, прорытая… прошу прощения, Ваше Святейшество… с помойки росомахой. Росомаху жрецы убили, ибо она не смогла выбраться из подземелья, а нору заложили камнями, но не плотно. Мой раб, Самир, проводил меня туда, и мы с ним ночью проникли в склеп, где находилась статуя богини и скопившиеся за многие годы жертвоприношения… Я зарисовал статую и убедился, что она деревянная, только позолоченная, а не золотая. В качестве доказательств я прихватил несколько рубинов, странный, не металлический меч, а мой раб утащил нечитаемый пергамент в деревянном футляре. Нам повезло, мы покинули подземелье незамеченными. Правда, пришлось долго отмываться после ползания по помойке, дабы на вонь не обратили внимание стрельцы, ночевавшие со мной в лабазе…

Корнелиус вздохнул:

– В день отбытия из Корижи я договорился с сотником княжеской дружины, чтобы он выделил мне охрану до Ревеля… но дьяк Григорьев принудил меня ехать с ним в Москву, ибо князь Шуйский был заинтересован в результатах моих изысканий. Шуйский, под угрозой пыток, заставил меня признаться, что я исполнял ваше задание. Простите, Ваше Святейшество, я рассказал ему всё! Узнав, что я проник в склеп, он потерял ко мне интерес, заявив, что знает про Золотую Богиню, и что ей грош цена, раз она не золотая. Рубины разрешил взять, но меч и пергамент оставил себе. Выписал подорожную. Видимо, решил не ссориться с Вашим Святейшеством.