Почему я не радуюсь, видя его счастье? Потому что это не наше счастье, потому что это счастье дарю ему не я.

– Артурик, и я рада тебя видеть.

Нежные объятья, невесомый поцелуй на щеке, крепко держащая руку рука. Только рука не моя, да и ты не мой. А вот слезы, медленно текущие из глаз, мои.

– Алена, а кто такая Александра?

– Ах, Александра, – карие глаза опять пронизывают меня, и я теряюсь в их омуте. – Она твой личный помощник, менеджер в издательстве.

И все? Это все что ты скажешь обо мне?

– Артур, я не совсем…

– А я думаю, почему вы мне так знакомы, а тут вот оно как, видимо мы стали работать вместе не так давно, спасибо, что были рядом. Но я бы хотел поговорить со своей женой.

Я еще не твоя жена. Или? Женой. Конечно, для тебя Алена – жена. Для тебя – ты не развелся с ней, для тебя – ты не переехал ко мне, для тебя – она твоя жена, и ты, конечно, хочешь поговорить с ней. А как же я?

– Ты хочешь, чтобы я ушла? – я смотрю в такие родные глаза, цвета неба после весенней грозы и не могу поверить, что самый близкий человек просто выгоняет меня. Меня, ту, которая была с ним тогда, сейчас и готова и дальше держать его руку. Родной, как так случилось, что не я тебе нужна, что не со мной хочешь поговорить? Как так случилось, что ты выгоняешь меня, не помнишь меня, говоришь не со мной?

– Да, – голос тверд, слова четки и это убивает. – Спасибо, Александра, мы с вами свяжемся.

Улыбка, самая родная, и от этого так больно. Почему после твоего пробуждения мне так больно? Я должна радоваться, смеяться, мы должны лежать, разговаривать. Но ты выбираешь ее. А все, что остается мне, покинуть этот сотканный из радости и отчаяния мирок. Последний взгляд на палату, которая за эти дни заменила мне дом, но лучше бы я этого не делала. Натыкаюсь на такую милую картину: Алена сидит возле тебя и нежно гладит по руке, а ты улыбаешься во все тридцать два зуба. Семейная идиллия, скажет любой. Муж и жена, воссоединение. Но вот только он ей не муж, а она уже давно не его законная супруга. И мое место там. Однако, почему—то именно я нахожусь за дверью палаты, становясь сторонним наблюдателем. Просто менеджер, просто помощник, никто.

Пора уже свыкнуться с этой мыслью, принять неизбежное. Это случилось. Это правда, и эта настоящая реальность, как бы ни хотелось от нее убежать или скрыться. И я убегаю из этой палаты, подальше от тебя, себя, нас. Убегаю с мыслью, что сейчас я вернусь в наш дом, в котором все также, после того как ты ушел, приму душ, лягу в нашу кровать, и буду думать лишь об одном: ты не помнишь два года, ты не помнишь себя, меня, нас.

⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ Артур

Я лечу.

Крылья за моей спиной не дают мне упасть. И взмываю все выше и выше. Мне так легко и так хорошо. Здесь я чувствую себя свободным. Свобода от дел, проблем и от нее. Я так устал что—то доказывать, быть хорошим или плохим, хочется быть просто свободным, самим собой. Потому что, несмотря на все твои старания, твое нутро выйдет наружу, как бы глубоко и долго ты его не прятал. Ты разобьешься вдребезги, маска спадет, и все станет ясно. Так случилось и со мной.

Я устал быть тем, кем меня хотят видеть жена, дочь, коллеги. Представления обо мне разрушились, и я освободился от сдавливающей меня груды образов себя. И полетел.

Я все еще лечу. Я не могу, да и не хочу останавливаться. Зачем? Для чего? Для кого? Небо так тянет, так и хочется коснуться руками этих облаков. Выше, выше, выше.

Я продолжаю полет. Потокам ветра меня не остановить, такое чувство, что я что—то ищу, мне чего—то не хватает. В этом огромном пространстве, состоящем из тысячи миллионов частиц, где—то есть что—то так нужное мне. Я в растерянности, но все, что мне остается, так это взмывать прямо в небеса.