Молчу. Даю ей закончить.

– Я в похоронном бизнесе десять лет и еще ни разу не сталкивалась с таким случаем. Я обязана задать вам вопрос.

– Да, слушаю.

– Сейчас вы проходите интервью на вакансию сторожа кладбища. Я никогда не видела, чтобы в двадцать один год кто-то хотел получить эту должность. Мне кажется. для вас эта работа важна, но я не понимаю причины. Зачем вам нужна именно эта работа?

Да, я прохожу собеседование на должность сторожа кладбища. Все так.

Причина проста. Кладбище есть довольно тихое место с минимумом посещающих, насколько это вообще возможно для кладбища. Значит, я буду относительно изолирован от людей. Значит, возможно, кто-то не умрет, оказавшись рядом со мной.

Я чумоносец, если хотите. Но моя чума не заражает, о нет. Она косит сразу и без сбоев. Она невидима, неосязаема. И, боюсь, неизлечима.

Поэтому мне и нужна эта работа. Кладбищенским сторожем. Семь дней в неделю и двадцать четыре часа в сутки.

Но отвечаю я совершенно иное:

– Знаете, я всегда старался быть независимым от родителей. У меня с ними нормальные отношения, не подумайте. Просто мне кажется, что в двадцать один год неприлично стрелять у матери деньги на сигареты. Поэтому я решил найти работу, которая поможет мне и оплачивать учебу, и жить самостоятельно. Более того, ответственность не даст мне расслабиться. И потом, на этой должности у меня будет время заниматься учебой. Я не собираюсь выпускаться из университета с красным дипломом, но знания иметь хочу. В общем, убью двух зайцев одной лопатой.

Это ложь. Максимально простая. Ложь должна быть проще правды, в этом ее смысл.

Елена Сергеевна плещет улыбкой, смотрит на меня внимательно.

– Да, повезло вашим родителям с таким самостоятельным сыном, – наконец выговаривает она.

Самостоятельным поневоле. Отрекшимся от них, даже не сказав им об этом. Ради их блага. Ради блага всех, кто находился рядом.

Напомню: мое пребывание в этом кабинете, в этом городе, чревато катастрофой. Сбитая грузовиком девушка очередной пример.

– Еще один плюс в сторону моей кандидатуры.

Она вновь ползает взглядом по моему резюме, затем выдает очередной вопрос:

– Евгений, как долго вы собираетесь находиться на этой должности?

– До окончания учебы, то есть, года четыре точно.

Накатывает легкая паника. Когда я продумывал свою легенду, я не узнал, сколько лет занимает получение высшего образования в университете имени Ломоносова. Такая мелочь.

Елена Сергеевна чуть мнется, насколько это вообще возможно для человека, к которому приходят убитые горем матери и старушки, заранее готовящие себе место в ее вотчине.

– Евгений, буду с вами честна. Я рассматриваю вас на эту должность только потому что… Как бы сказать помягче…

Решаю помочь ей:

– Все предыдущие сторожа Жаровихинского кладбища стали его вечными обитателями.

Бабушки и запитые алкоголики, нашедшие себе приют в кладбищенской сторожке. Люди, которым было некуда податься. Брошенные, либо же никому не нужные. Древние, как мать земля бабульки, грубые мужики, вышвырнутые волею судьбы на обочину жизни. Так она хотела сказать.

– Да! Поэтому я спросила вас, зачем вам эта работа.

Она имеет ввиду: «Я все равно не доверяю тебе». Я ее понимаю.

– Ответ я уже дал.

Пусть она считает меня избалованным жизнь пацаном, который хочет доказать что-то себе и всему миру. Пусть лучше так, чем решит, что я, например, почитаю культ смерти и собираюсь устраивать на кладбище всякие непотребства. Санта Муэрте? Не знаю такую.

Затем она предупреждает, что задаст мне ряд нестандартных для собеседования вопросов. Но если учесть, на какую должность я претендую, вопросы не должны колоть подозрением.