И вот я лежу на своей спине после года скитаний по лесам. И мне настолько классно, что я хочу петь.

Я – та самая рыба.

Я закрываю кладбище, и до самого утра лежу, то проваливаясь в сон, то оставаясь наедине с собой. Спишь – пустота, не спишь – темнота. Сонное забвение приходит еще раз под утро, а затем я просыпаюсь под звуки будильника на телефоне. Завтракаю, открываю кладбище, и, пока нет посетителей, приступаю к уборке. Нужно подготовиться к приезду Елены Сергеевны, показать ей, как мне важна эта работа. Но теперь это и мой дом, и в нем должен быть порядок. Не ленюсь помыть полы и пропылесосить, даже протираю окна влажной тряпочкой. Окна от такой заботы чище не становятся.

Елена Сергеевна приезжает к одиннадцати. Ее «БМВ» шуршит шинами у ворот кладбища. Она по-хозяйски уверенно заходит внутрь некрополя, затем в сторожку.

– Здравствуйте. Проходите в зал.

– Привет, Женя, – говорит она, заходя внутрь сторожки. – Ты извини, я обутая пройду.

– Да ничего страшного, хотя, полы я помыл.

– Ого, похвально, – говорит она, стуча каблуками за моей спиной.

Мы проходим в зал, я спохватываюсь, хочу предложить ей чай, но вовремя останавливаю себя. Сажусь за стол.

– Жень, во-первых, результаты вашего медосмотра. Просто храните их где-нибудь, – она достается из сумочки прозрачный файлик и протягивает его мне. – Во-вторых, доверенность на машину. Распишитесь, я выдам ключи.

– Машину?

Ни о какой машине речь вчера не шла.

– Да, за окном же «ракушка» стоит, – поясняет Елена, давая мне время убедиться в сказанном. – В ней «Форд Фокус». Вам же придется иногда покидать кладбище. Машина старенькая, две тысячи десятого года, но еще бегает. Я выбила ее для нужд кладбища в муниципалитете лет пять назад.

Хваткая женщина.

Хорошо, что я в армии права получил. Я расписываюсь в доверенности, и получаю ключи, еще не зная, что эта машина сыграет в моей истории не последнюю роль.

– Далее! – продолжает Елена, не дав мне опомниться. – Сегодня придет могильщик, будет копать могилку. Похороны через два дня. Похоронные данные я выслала тебе на рабочую почту.

– Угу.

– Могильщика зовут Семен. Он же и будет заменять тебя раз в неделю, по воскресениям, на сутки.

Положа руку на сердце, я бы оставался на кладбище и по воскресениям. На улице холодает с каждым днем, небо все чаще отплевывается дождем… Впрочем, теперь есть автомобиль, и раз в неделю можно перекантоваться в нем.

Больше всего мне не нравится тот факт, что этот Семен будет рядом со мной. Это опасно для него. Собственно, Елене Сергеевне тоже нельзя находиться рядом со мной, поэтому я рад, что она очевидно куда-то спешит.

Можно попробовать отбрехаться-отплеваться от этого Семена, но это вызовет ненужные подозрения: вся моя история с поступлением в Университет и желанием жить от родителей независимо шита белыми нитками. Откажешься от единственного выходного, дежуря шесть дней по двадцать четыре часа, и вызовешь подозрения. Лучше уж ночью в автомобиле. Да, в лесу, зато в тепле. Будет скучно, но я привык скучать.

– Еще ваша зарплатная карта, – она выуживает из сумочки конверт. – Пароль с карточкой внутри. распишитесь в получении.

Ставлю свою корявую подпись.

Елена спрашивает меня о всяком, о том, как обжился, как настроение, предупреждает, что будет скучно, рассказывает какие-то малоинтересные факты о моих предшественниках на этой должности, инструктирует. Я послушно киваю, уточняю что-нибудь и тайно благодарю ее, что она не расспрашивает меня о моей жизни до кладбища. Мне не хочется врать, и уж тем более не хочется врать этой милой и доброй на вид женщине.