— Вовсе нет, — хмыкнула я. — Грех жаловаться, когда всё внимание отца достаётся только мне одной.

— Так ты ещё и эгоистка?

— И что с того? Все люди чёртовы эгоисты, но не каждому хватает смелости в этом признаться.

— А быть может, глупости? — вскинул он бровями, а затем добавил: — Прости, но ты походишь на смышлёную барышню. Ты лишь пташка из золотой клетки, которая трясётся за свои пёрышки и беспечно прожигает жизнь.

— Ты ничего обо мне не знаешь, — нахмурилась я.

— Нашего знакомства хватило, чтобы сложить первое впечатление. Ты ненормальная. Дикая. Порой я даже тебя опасаюсь.

Его слова задели меня за живое и в то же время чёрствое. Я мысленно схватилась за бутылку «Моэт» и разбила её о голову мерзавца.

А ведь я старалась быть милой...

— Пожалуй, ты прав. — Я притворно вздохнула, запустив пальцы в волосы. — Моим воспитанием никто не занимался. Никому не было до меня дела. Всё, что я видела, — так это деньги и отца, лишь изредка появлявшегося по выходным. И насчёт друзей ты не ошибся: их попросту нет. Да и кто станет общаться с взбалмошной мажоркой?

Парень спрятал смущение под спадающей на лицо белокурой чёлкой, наверняка пожалев о сказанном.

— Но я же здесь, — робко улыбнулся он.

— Значит, ещё не всё потеряно? — возрадовалась я, одновременно нащупывая рукой флакончик с зелёнкой, так предусмотрительно оставленный отцом в аптечке под сиденьем. — Тогда не будь занудой и помоги мне отметить праздник на всю катушку. Газуй, Миша!

Парень закатил глаза.

— Меня зовут Макс. Максим, чёрт подери, — устало повторил он и до упора выжал педаль газа. — Будь счастлива, Даша!

Салон заполонил приятный сквозняк. Волосы беспорядочно замельтешили перед глазами. Я поставила Bon Jovi «You Give Love A Bad Name» и резко выкрутила усилитель громкости, пробудив прежний азарт. Адреналин пульсировал в венах, но на этот раз он смешался с обидой.

Никто и никогда не смеет называть меня пустышкой!

Скорость и желание отплатить блондину той же монетой возрастали в унисон. Радостно улюлюкая, Максим выделывал «шашечки» на свободной дороге, в то время как я красочно представляла скорую месть.

Отец всегда говорил, что я слишком злопамятная. Мол, стоит меня ущипнуть — и я сочту шутливый жест за ножевое ранение. «Перестань видеть мир чёрно-белым», — повторял он раз за разом, но едва ли был мною услышан.

— Впервые управляю такой классной тачкой! — восторженно кричал Максим, борясь с музыкой и порывами ветра. — Расскажу друзьям — не поверят!

— Не обольщайся, лягушонок! — вскрыв флакончик, отозвалась я. — Акция была одноразовой!

— Лягушонок? — искренне изумился парень, прежде чем изумрудная жидкость окрасила его волосы, а затем потекла по лицу. — Ты что творишь, дура?! Я ничего не вижу! Что это?!

Он резко ударил по тормозам, отчего «Рендж Ровер» стало заносить.

— Разве мамочка тебя не учила, что нельзя садиться в машину к подозрительным девочкам? — едко пропела я, наслаждаясь проделанной пакостью. — В следующий раз будешь аккуратнее на поворотах…

И словно по заказу самого дьявола, мы влетели в поворот. Раздался визг тормозов, в нос ударил запах жжёной резины. Я невольно прижалась к дверце, как та вещица в центрифуге. А затем всё вокруг потемнело.

4. ГЛАВА#3

Мне снился один и тот же кошмар. Скорость. Плачущий скрип тормозов. А после сильнейший удар. Даже во сне я раз за разом теряла сознание, утопая в беспроглядной тьме, а затем приходила в него снова.

Перед глазами белое марево. В ушах невыносимый гул. Лобовое «Рендж Ровера» взяло паутиной ─ мелкой и пугающей. В машине больше никого, и мне скорее хочется её покинуть.