Соня пришла в движение, ее коляска развернулась, и Глеб снова мог видеть ее лицо. Она раскраснелась, и ее глаза выглядели как рыбьи от стоящих там слез, но она успокоилась и в целом держалась браво.

-Ну чего ты тут стоишь? Придумываешь что бы еще мне сказать? Не беспокойся, Глеб, как видишь, меня не придется развлекать, водить по городу или по музеям, - тихо сказала Соня, громко сглотнув, чтобы не допустить новой волны непрошенных слез. Ей совсем не хотелось показывать Глебу свою слабость, достаточно того, что он уже увидел.

-Жду отца. Мало ли, что придет в твою пустую голову.

-Я не стану резать вены. Если ты думаешь, что твои слова могут меня задеть сильнее, чем все те, которые я слышала от других за этот год, то ты глубоко заблуждаешься.

-Даже думать не буду – мне все равно. Но рисковать не стану.

-Ты изменился, - Соня склонила голову, как будто под новым углом Глеб выглядел иначе.

-Представь себя. Семь лет прошло.

-Не в лучшую сторону! – закончила она свою мысль.

У Глеба уже на языке вертелся очередной остроумный ответ, но он отчего-то промолчал. Да, он изменился. Из мальчишки превратился в мужчину. Исчезли юношеские недостатки. После переезда он мог уделять себе массу времени и наконец, занялся спортом, от чего его мальчишеская рослая фигура преобразилась, стала более накаченной и подтянутой. Лицо оформилось, вытянулось, четкие квадратные скулы и покрывающая их легкая щетина делали его чрезмерно строгим, а пронизывающий взгляд шоколадных глаз только подчеркивал эти изменения. И та нелепая словно обгрызенная стрижка, которая напрочь скрывала каштановые волосы Глеба изменилась на современную канадку.

Он, как частый пример молодого человека, вынужденного жить в ограничении, получив долгожданную свободу, ушел в полный отрыв, и успокоился только к двадцати двум годам, когда строгий отец лишил всех денег, вынудив сына трудиться обычным клерком в небольшом офисе, где Глеб был вынужден взяться за ум и, набираясь ценного опыта, начать планировать строительство личного бизнеса. Но ему не пришлось начинать с ноля. Его покойный ныне дед, долго страдавший от тяжелой болезни, передал бразды правления семейным делом своему внуку, пошедшего по его стопам. К двадцати девяти годам он добился наконец-то того, чего так жаждал – стал полноправным хозяином своей жизни.

-Я вернулся! – и Соня и Глеб дернулись от голоса Михаила, - заждались? Соня? Что с тобой? Ты плакала? Это ты? – недовольно спросил Михаил у сына, - что ты успел тут натворить?

Вопросы звучали один за другим наперебой, а Михаил, судя по его потемневшим глазам, был готов сильно поскандалить с Глебом.

-Михаил Вячеславович, Глеб не при чем!

Оба мужчины удивленно посмотрели в сторону тоненького голоска, нарушившего напряженную ситуацию. Соня стушевалась под столь пристальным вниманием, но все же продолжила:

-Я хотела пересесть на коляску – не знаю даже, что мне в голову взбрело. Но я забыла поставить ее на… на... на… - Соня от волнения нелепо забыла легкое обиходное слово.

-На тормоз, - подсказал ей Михаил.

-Да, на тормоз, - она схватилась за подсказку, как за спасательный круг, -и она поехала, а я соскользнула и свалилась. Если бы не Глеб, то валялась бы тут, пока Вы не вернулись.

Михаил смотрел на нее так, словно пытался разглядеть ту нитку лжи, клубок из которой Соня только что сплела и бросила в него. Он перевел взгляд на Глеба, оценивая и сына, но тот прекрасно владел собой и разгадать что-то в нем оказалось невозможно.

-Сонечка, а почему ты не дождалась меня или Лену?

-Понятия не имею, - Соня тепло улыбнулась, от чего сердце мужчины мгновенно растаяло и все остальное отошло на второй план.