Юнас снова прокрутил запись. Да, конечно, он слышит шепот. На самом деле он слышал его и раньше.

– Обалдеть! – проговорил он.

Но Анника только фыркнула: ей все это не нравилось, и никакого шепота она не слышала.

– Шум какой-то, только и всего, – сказала она.

Но Давид все больше и больше убеждался в своей правоте. Теперь он начал даже различать слова. И Юнас тоже: он ясно слышал, что там какие-то слова, но не мог их разобрать.

– Значит, в саду кроме нас кто-то был! Жуть какая! – содрогнувшись, сказал Юнас.

– Да нет же, Юнас, – ответила Анника, – мы были одни. Если бы кто-то стоял там и шептался, мы бы наверняка услышали.

– Да, но как же тогда этот голос попал на пленку, раз там никого не было?

Юнас смотрел на них, не мигая.

– Жуть какая! – повторил он. – Обалдеть!

Они прослушали пленку еще раз.

– Это женский голос, – взволнованно произнес Давид.

Анника снова только фыркнула.

– Как ты можешь определить это по шепоту? – усомнилась она.

– Могу, – ответил Давид. Теперь он был более чем уверен. Юнас тоже.

– Ерунда, – возразила Анника. – Никакой это не голос, просто шум, вот и все.

Юнас готов был уничтожить ее взглядом.

– Только попробуй повторить это еще раз! – пригрозил он.

Они снова включили магнитофон. Теперь было слышно очень отчетливо. Даже Анника засомневалась, правда, она тут же нашла новое объяснение:

– Юнас столько раз перематывал пленку – неудивительно, что на ней появились новые голоса.

Но Давид ее не слушал.

– Мне кажется, я различаю слова! – возбужденно заговорил он.

– Да, и я тоже! – подхватил Юнас. – С ума сойти!

– Юнас тебе просто подыгрывает, – сказала Анника. – Он готов услышать все, что ты ему скажешь, Давид.

Анника была возмущена. Она не собиралась соглашаться с тем, чему нет объяснения. Поэтому она накинулась на обоих. Давиду было все равно, а вот Юнас обиделся. Никому он не подыгрывает. У него есть собственное мнение.

– Тогда скажи первый, что она там говорит! – вызывающе сказала Анника.

– Ну-у, – начал Юнас, – она говорит: «В липкой темноте…». Потом ничего не слышно, а потом она добавляет очень тихо: «я или не я».

Анника прыснула со смеху, но Давид кивнул. Версия Юнаса была вполне правдоподобной, правда, сам он услышал немного по-другому.

– Да вы оба ненормальные, – разозлилась Анника. – Все, с меня хватит, я ухожу!

Однако Давид остановил ее.

– Не делай поспешных выводов, – сказал он. – Это непросто, надо набраться терпения. Чтобы что-то разобрать, нужно немного привыкнуть, настроиться.

Анника молча села.

Давид еще раз включил запись.

– Мне кажется, она говорит следующее: «В летней комнате… я… Эмилия…».

Юнас серьезно кивнул. Да, отчасти он был согласен с Давидом. Однако он считал, что первые слова Давид понял неправильно. Но со второй частью был согласен, так что если поменять «я или не я» на «Эмилия», выходило: «В липкой темноте Эмилия». Так, конечно, гораздо лучше. И получалось целое предложение.

Анника рассмеялась. Нет ничего удивительного в том, что Юнаса устраивало такое толкование.

– Еще бы, ведь Юнас Берглунд только и думает, что о конфетах, – съязвила она.

– Кто бы говорил! – Юнас угрожающе двинулся в ее сторону.

– Хватит ссориться, – сказал Давид. – Ведь это же потрясающе!

Юнас преданно посмотрел на него. Да он и не мечтал о таком повороте событий. Честно говоря, если бы не Давид, он бы не услышал шепота на пленке, ведь его внимание было приковано к фру Йорансон. Но все оказалось куда интереснее.

Он снова включил магнитофон.

– Ну что, Анника, ты и теперь ничего не слышишь?

Они выжидающе смотрели на Аннику. На этот раз им казалось, что слышно очень отчетливо!