Как только грузовик уже дышал нам в лицо, Вагиф схватился за руль двумя руками и резко свернул с дороги. Он сделал это так быстро, что Жигули отбросило в сторону, как пьяницу. Машина врезалась в дерево. Мы остались в живых… эй, народ, слышите? Грузовик не сумел унести наши жизни! Он промчался дальше.

Несколько секунд, а может и минут, я и Вагиф просто сидели, молча сидели. Не в силах что-либо сказать. В нашу кровь поступила такая доза адреналина, что мы никак не могли прийти в себя. А потом…не знаю, что это было. Но мы сошли с ума. Начали смеяться и расхохотались так, что уже не могли остановиться. Из моих глаз потекли слезы, но я продолжал хохотать. Просто какой-то истерический смех.

– О, Господи!– еле проговорил я и взглянул на Вагифа. У него из носа текла кровь. Вагиф, да ты же ранен!

– Где?– удивился он и посмотрел в боковое стекло. Из-за шока он даже не почувствовал, что ударился лицом о руль. Он не чувствовал ничего, кроме осознания мысли, что остался живой.– Кошмар!

– Не волнуйся. Сейчас нужно промыть рану и…

– Я не о ране, болван!– крикнул он.– Это не моя машина. Что я теперь буду делать? Что я скажу человеку, который мне её отдал?

Я глотнул. Мне вдруг стало не хватать воздуха.

Вагиф выпрямился и вышел из машины. Я тоже вышел. В темноте было плохо видно и он включил фары. Передняя левая часть была помята, а одна фара сломана.

Вагиф судорожно дышал и ничего не говорил. Он был в шоке, в ужасе от того, что его ожидало.

Я боялся произнести хоть слово.

– Садись в машину,– вдруг приказал он.– Едем домой.

Мы сели в машину.

– Что ты теперь собираешься делать?

Вагиф зажигал машину, но она не заводилась. Наконец, с четвертого раза завелась.

Он повернул машину в обратном направлении.

– Этот друг тоже работает со мной на стройке. Господи, теперь я лишусь работы!

– С чего ты взял?

– Он знакомый моего босса. Теперь ему не будет стоить труда вышвырнуть меня оттуда. Это конец.

Вагиф разговаривал сам с собой.

– Теперь он потребует, чтобы я заменил фары, починил машину. Что же мне теперь делать?

– Давай я попрошу у отца денег,– вмешался я.– Скинемся и починим.

– В таком случае твоему отцу придется заплатить полностью всю сумму, так как у меня сейчас ни копейки. У отца паралич, мать совсем плоха. Знаешь, в шестьдесят лет убирать дерьмо с чужих туалетов не очень приятное занятие…

Автомобиль двигался медленно и устало, как больной пациент. Но я всё равно переживал, как бы мы не разбились во второй раз.

Мысли Вагифа крутились в другом месте, а сам он словно исчез. Я впервые видел его в таком состоянии: страх, беспокойство и пессимизм– были не в его духе. Это был не прежний Вагиф. Тот разбился в аварии, а новый не знал, как выкарабкаться из сложной ситуации.

Была полночь, когда он остановил машину у нашего двора. Вагиф высадил меня, а сам поехал, не сказав куда. Он не захотел, чтобы я поехал с ним и я не настаивал. Когда человеку плохо и он в отчаянном состоянии, ему меньше всего хочется, чтобы кто-то был рядом, расспрашивал и глазел.

Я повернул ключ. Дверь щелкнула и я вошел в коридор– кухню. Вокруг было темно. Все спали. Я повернул налево, в крохотную ванную комнату. Я сразу же включил там свет и запер дверь. Здесь находились умывальник, туалет и душевая.

Я встал над раковиной и умылся. Посмотрел в зеркало, которое висело над умывальником. На лбу виднелась царапина и она кровоточила. Я промыл её.

В эти минуты я видел перед собой Вагифа. Мне было так жаль моего друга. Буквально чувствовал его страх и боль. Единственным наказанием для человека является осознание того, что ничем не можешь помочь близкому человеку. Тогда чувствуешь себя чуть ли не предателем. Да, именно так меня можно назвать. В ту минуту, когда мой друг скитался неизвестно где, я сидел дома и промывал рану. Черт, я ненавижу себя за это…