Однако в России, особенно в советское время, была произведена жесткая бифуркация. С учетом опасности надвигающейся Второй мировой войны Правительство СССР сконцентрировало ученых-исследователей в академических и отраслевых научно-исследовательских институтах, ОКБ и проектных институтах. А подготовку кадров высшей квалификации поручило системе высшего образования. За очень короткий период было создано большое количество специализированных высших учебных заведений, что имело двоякие последствия. С одной стороны, удалось быстро подготовить огромную армию инженеров, врачей, учителей и других специалистов, необходимых народному хозяйству, социальной сфере и государственному управлению. Но, с другой стороны, концентрация исследований в академических и отраслевых институтах привела к дезинтеграции науки и образования. Это отчасти негативное явление начало сказываться в постперестроечную эпоху, когда вузы, не обеспеченные достаточно квалифицированными научными кадрами, стали расти как грибы, а научно-исследовательские и опытно-конструкторские организации оказались оторванными от молодых кадров.

Для того чтобы осуществить интеграцию науки и образо-вания, было предложено несколько перспективных стратегий. Но наибольшую популярность в государственных ведомствах, ответственных за науку и образование, получила модель академи-ческих репрессий, которая должна была, по замыслу авторов этой модели, содействовать перекачке научных кадров из академичес-ких институтов в высшие учебные заведения.

В течение многих лет, вплоть до начала пилотного проекта 2006–2008 гг., заработная плата у научных сотрудников государственных академий, продуцировавших львиную долю научной продукции страны, была микроскопической. Лишь в 2008 г. заработная плата младших научных сотрудников поднялась до 11 тыc. руб. в месяц, научных сотрудников – до 13, старших научных – до 15, ведущих научных – до 17 и главных научных сотрудников – до 20 тыc. руб. с надбавкой в 3 и 7 тыc. руб. за ученые степени кандидата и доктора наук соответственно. Это примерно на порядок меньше, чем получают ученые соответствующих категорий в научных организациях и университетах Европы и Америки.

Естественно, что при этом приток молодежи в академические исследовательские центры резко сократился. Началось ускоренное общее старение научных кадров. Способные молодые специалисты, независимо от специальности, стремились устроиться в коммерческие организации, в банки или уехать на работу за границу. И никакая система поддержки молодых специалистов через гранты научных фондов и финансирование федеральных целевых программ до сих пор не может радикальным образом изменить ситуацию.

Низкое финансирование науки, хотя за последнее время оно начало несколько подрастать2, до сих пор остается важным обстоятельством, препятствующим развитию науки, притоку молодых кадров, обновлению и модернизации научно-экспериментального оборудования. Разного рода чиновники, выполняющие функцию «лекарей» науки, предлагают исправить положение дел, приглашая в Россию на роль научных лидеров иностранных специалистов. Обсуждая это, бывший председатель Совета Федерации и лидер партии «Справедливая Россия» С.М. Миронов сказал во время свой пресс-конференции: «Давайте начнем платить нормальные деньги отечественным ученым, пока все наши таланты не уехали за границу… И тогда наверняка окажется, что спецов со стороны нам не надо» [цит. по: 2].

Неудовлетворительное финансирование науки и низкая заработная плата, выплачиваемая научным сотрудникам, далеко не единственные причины низкой продуктивности научных исследований и не единственный барьер для ее развития. Очень важную негативную роль играют устаревшая форма научного менеджмента и архаическая организация научных исследований в академических и отраслевых НИИ.