С учетом необходимости выработки общей стратегии модернизации страны эти шаги в сторону реструктуризации системы высшего образования можно считать вполне адекватными. Однако следует учесть, что общая установка на модернизацию всех отраслей и сфер экономики и общественной жизни не может заменить хорошо «сконструированную» стратегию модернизационного процесса в целом. Поэтому в области как общего, основного образования, так и образования высшего, профессионального, следует ожидать дальнейших корректировок. И самым важным в этом отношении является вопрос о повышении качества высшего образования. Известно, что Рособрназдор после аккредитации и проверки большинства вузов страны еще три года назад пришел к выводу, что примерно 50 % российских вузов не соответствуют своему официальному статусу (университет, академия, институт). В значительной степени это объясняется недостаточной профессиональной компетентностью профессорско-преподавательских кадров. Из-за низких зарплат в подавляющем большинстве высших учебных заведений (за исключением, может быть, национальных и федеральных исследовательских университетов) средняя заработная плата профессоров и преподавателей ненамного превышает (а иногда и не превышает) уровень бедности, составлявший в 2010 г. доход в 14 тыс. руб. на человека в месяц.

Преподаватели высшей школы вынуждены искать дополнительные заработки на стороне, работу по совместительству. И если это удается, то времени для серьезной подготовки и обновления учебных курсов, знакомства с современной зарубежной и отечественной научной литературой, а тем более для исследовательской работы, практически не остается. В своей беседе с корреспондентом «Российской газеты» президент РАН, академик Ю.С. Осипов подчеркнул, что из общего числа профессоров и преподавателей российских вузов лишь 15 % занимаются научными исследованиями [5]. Вполне естественно, что специалисты, не ведущие современных научных исследований, не в состоянии готовить выпускников вузов, способных в дальнейшем заниматься наукой и внести в нее сколько-нибудь заметный позитивный вклад. С учетом этого следует дать себе отчет в том, что стратегия высшего образования не может формироваться в отрыве от стратегии развития фундаментальной и прикладной науки.

Следует тотчас оговориться, что само деление науки на прикладную (отраслевую) и фундаментальную является совершенно условным и не соответствует реалиям самой научной динамики. В самом деле, открытие специальной теории относительности, квантовая механика, открытие структуры атома и механизмов распада атомного ядра по своей природе касаются самых фундаментальных законов природы. Но в середине XX в. они быстро трансформировались в систему так называемых прикладных знаний, которые привели к созданию атомного оружия и атомной энергетики. То же самое было с открытием ДНК. Спустя два десятилетия после того как оно было сделано, сформировалась генная инженерия. А в конце XX – начале XXI в. грань между теоретической, фундаментальной и прикладной генетикой полностью исчезла, потому что исследования генетиков нашли свое прикладное воплощение в создании новых лекарственных препаратов, диагностике и практической терапии.

Эти соображения приводят к важному выводу, что необходимо выработать системно-целостную стратегию развития науки и формирования ее научно-кадрового потенциала. Проблема заключается в том, что, пытаясь поставить Россию на путь догоняющего развития, директивные органы страны в качестве модельного образца в развитии экономики и научно-образовательной системы выбрали евро-американскую систему организации университетского и исследовательского процесса. Известно, что американские и европейские университеты являются основными производителями научных знаний, в том числе так называемых фундаментальных. Крупные корпорации производят преимущественно прикладные инженерно-технологические исследования, опираясь на теоретические результаты, полученные в университетских лабораториях.