Ходили много часов кряду. А магазинам все конца не было. Но поняли мы одно: если хочешь подешевле, то заходи в самый плохонький, где ни красивых витрин, ни разодетых манекенов. Товар по полкам упихан прямо чохом. Я всем своим, и себе тоже, купила по кофте из шерсти чистейшей. У нас бы каждая такая сорок, а то и пятьдесят бы стоила, а тут за шесть штук – не полных двадцать наших рублей. Настоящих, конечно, которыми дипломатам нашим платят. А потом еще купили мы с Верочкой по десятку мотков мохера. На две больших кофты хватит. Мохер сейчас модный. В Москве его и задорого не сыщешь.

В гостиницу приволоклись уже под вечер, полные руки пакетов с покупками. Запехтюрили всё в чемоданы, благо у меня он с ремнями, может по надобности и втрое раздаться, а потом сошли вниз к ужину. Там уже Косанович нас ожидал. Спросил, довольны ли мы и как Дунай понравился. Мы сказали, что довольны очень-очень, но признались, что Дуная за магазинами еще и не видали.

Зато наутро сразу к нему побежали. Дунай, словно живая рыбина, взблескивал на утреннем солнышке. А поперек – легкий с виду, «летящий» в зелень высокого противоположного берега мост. Вдоль реки – песчаные дорожки с кустами роз – красных, кремовых, желтых, белых… Солнышко припекало, несмотря на утро, так что даже в летнем костюмчике было жарко.

В большущем конференц-зале здешнего университета гудели сотни три приглушенных голосов. Аудитория уходит, расширяясь, вверх. А внизу профессорская кафедра и еще длинный стол для президиума.

На местах – для каждой из делегаций определено флажками, куда садиться, и уже разложены «Тезисы». Это увесистая книжка на атласно-белой бумаге.

Работы печатали на том языке, на котором их прислали: русском, английском, немецком или сербском. И докладывать можно тоже на любом из этих четырех языков. На столах для каждого участника наушники: будет синхронный перевод. Сразу же нашли свои работы. Но больше на русском никого. Много чехословаков: из Праги, Брно, Нитры… Знакомые фамилии: Соммер, Лизал, Новый. Знаю их по литературе, ну а Нового Ярослава помню еще с Тимирязевки. Кандидат наук, профессор. Каким стал теперь? Глазами ищу по всему залу огромному и не нахожу его. Потом, наконец, отыскиваю чехословацкую делегацию. Они в свободных светлых теннисках и светлых брюках. У Ярослава на этой конференции два доклада, но сам он быть не смог, за него Соммер. Сказал мне, что живут Яраслав и Зина хорошо. Их все любят. Дочка их, Дуня, красивая стала, рослая, настоящая слечна, т. е. девушка…

А конференция шла своим чередом. Выступал представитель министерства, потом директор Нови-Садовского института Сречкович, потом еще из министерства с довольно длинным докладом, из которого я только одно поняла, что здесь, в Югославии, самая большая проблема у животноводов – это как свой товар сбыть… У нас об этом и думать не думают. У нас только хватило бы на всех! После каждого выступления дружно хлопали.

С обеда пошли сообщения исследовательские, и ко мне пришвартовался мой чешский коллега по биологически активным веществам в животноводстве Франтишек Лизал. Он у себя в Рапотине завотделом работает. Дал мне целый ворох своих печатных работ и даже еще не напечатанную.

– А что, если я переведу это для журнала «Животноводство» в Москве?

– Буду весьма рад!

Доверительно по-чешски спросила его про обстановку в Чехословакии.

– Успокоилось, устоялось. Вроде бы даже и в магазинах чуточку стало получше. Нет, конечно же, не как здесь. Купить захочешь – набегаешься. Но всё же неплохо. А было бы и еще лучше, если бы… скорей бы уж уходили ваши! И, кажется, тогда бы и совсем хорошо стало в Чехии…