Сын Есенина? В психушке?!

Так ужасно, что даже не верится.

А за крысами надо ехать в Химки. Однако вечером почувствовала боль в горле и температуру намерила.

«Раз больная – к врачу иди. Ты уже не аспирантка», – сказал Рядчиков. Расстроен тем, что срывается опыт. Он собирался до конца года и закончить его. А я получила бюллетень и, стало быть, возможность спокойно закончить автореферат.

Через неделю все же еду в Химки отбирать крыс для опыта. На душе радостно, потому что реферат свой, законченный, вчера отдала Томмэ.

И снова приятный сюрприз: крысята (их нам с Рядчиковым надо штук триста) будут готовы к отъему только через неделю-две. Значит, пока могу шуровать свои аспирантские дела.

С рефератом, уже готовым, столько еще мотаний и самое главное – цензура. Там держат неделю-две. Иногда сразу же делают. Вот бы!

В отделе только появляюсь. А за моим столиком сидит югослав Милош Косанович. Он в городе Нови-Сад в институте животноводства руководит лабораторией, а здесь по обмену опытом в командировке. Дядька уже пожилой, лет за сорок, высокий, стройный, с добрым и умным взглядом карих глаз под густыми бровями. Как только я захожу в свой кабинет, где за новыми двухтумбовыми столами восседают Девяткин и Венедиктов и где также и мой столик поставлен, он, серб Косанович, вскакивает, уступая мне мое место. А я всё стараюсь его уверить, что вообще не сижу, а только забегаю на минутку, чтобы взять кое-что из бумаг. На самом деле полно еще у меня работы за столом: доклад, таблицы… Однако оставить без рабочего стола гостя серба не в моих правилах. Поэтому перебиваюсь, переходя с одного места на другое, и чаще всего располагаюсь со своими бумагами у витаминщиков. Там почти всегда свободны два стола, и сотрудник лаборатории Надя Крускина меня пускает.

Нужных для опыта крысят я отобрала в Химкинском питомнике, и на следующее утро мы с Виктором уже едем в виварий Мясомолочного института в Москве начинать его опыт по «имбалансу».

В виварии уже подготовлено все для начала опыта. На шестнадцати группах пойдет. Ждем машину с крысятами. А пока Виктор анекдоты рассказывает: «К врачу пришла старуха лет пятидесяти. Жалуется: ой, там болит, тут болит. – Раздевайтесь, – говорит врач, – и ложитесь, – показывает за ширму, где кушетка стоит. Старушенция разделась и голёшенька томным голосом доктора подзывает: ну иди же, ба-аловень!» Виктор мастер анекдоты рассказывать. Хохочем оба…

Крысят привезли намного больше, чем заказывали, и нам предлагают отсчитать, сколько мы возьмем.

«Берем всех! Пусть лучше лишние останутся», – решает Рядчиков.

После того как сформировали группы, получилось много – более ста – лишних крысят. Я тихо радуюсь: этого количества мне бы хватило для опыта! «Надо их эфиром усыпить», – говорит Рядчиков. «Жалко», – говорю я. «Жалко, – соглашается он. – Тут бы еще и для Ивы хватило на опыт». «Ага», – говорю я. Однако знаю, что у Ивы прежде еще должен пройти опыт in vitro, то есть в пробирках, и мысленно уже рисую схему опыта. Своего! Два уровня белка, три уровня метионина. С витамином В_>12 и без. Всего двенадцать групп. Двенадцать клеток. По восемь животных…

Виктор сперва был резко против, боялся, что это на меня слишком большая нагрузка, а он должен с аминокислотным анализатором работать в Дубровицах. Однако потом согласился: тоже и ему интересно, как повлияет витамин В_>12 на фоне диет с разным уровнем белка и метионина.

Виктор Рядчиков, очень талантливый молодой учёный, 1967 г.

Опыты на крысах, Рядчикова и мой, вели мы на полусинтетических рационах, где источником протеина был чистый желатин и смесь синтетических аминокислот, которая для разных групп была разной.