Особенно возросло внимание членов Совета к проблемам развития российского социума в связи с подготовкой к внесению поправок и дополнений в Конституцию РФ. Принятая в 1993 году, она законодательно закрепляла социально-политические и экономические основы нового строя, пришедшего на смену советскому социалистическому. Она отразила сущностные стороны произошедшей трансформации, называемой нередко реформами. Ясно, что в результате трансформации российское общество и государство стали качественно иными. Но новый общественный уклад не разрешил в необходимом объёме противоречий, проявившихся в позднесоветский период, и к тому же появились новые, требующие своего решения проблемы. Стало быть, процесс трансформации следует считать незавершённым.

В последующие после принятия Конституции годы выявилась явная потребность внесения кардинальных изменений в общественное жизнеустройство страны. Члены Совета разделяли оценку действующей Конституции РФ, высказанную известным государственным и общественным деятелем и учёным С.Н. Бабуриным, отметившим, что последняя «не только не является совершенной, но и во многом прямо не соответствует историческому пути Российского государства, основным парадигмам русской культуры и мышления, геополитическим условиям российского „месторазвития“»[2].

Главным, о чём шла речь в процессе обсуждения поправок в Конституции на заседаниях Совета, был вопрос о соответствии нового общественного строя российской ментальности и повышении эффективности функционирования органов власти (законодательной, исполнительной, судебной). Ставился фундаментальный вопрос: возможен ли капитализм в России? И если возможен, каким будет его «второе пришествие»? Ответы на эти вопросы имели, безусловно, не только научный, но и явно идеологический характер. Несмотря на различия в понимании самой идеологии как теоретического конструкта, все участники дискуссий сходились на том, что идеология теснейшим образом связана с интересами групп, классов, общества в целом. Интересы могут кардинально отличаться и даже находиться в антагонистическом отношении (интересы олигархов и наёмных работников, например). Отражающие разнообразие социальных интересов теоретические дискурсы составили разрешённое Конституцией РФ идеологическое многообразие (что не исключает реального доминирования в конкретное время той или иной идеологической концепции, например либерализма в 90-е годы и в «нулевые»). Идеологическое многообразие было (и является) предметом изучения академическими институтами, с которыми Совет имел постоянные связи. Предложенный учёными, например, Института социально-политических исследований РАН и Института социологии РАН подход к анализу содержания Основного Закона страны всецело разделяли члены Совета. Этот подход был, в частности, выражен вице-президентом РАН академиком Т.Я. Хабриевой, отметившей, что «в процессе конституционного совершенствования механизмов публичной власти Россия вырабатывает собственную национальную модель конституции, соответствующей отечественному менталитету и новым требованиям государственной безопасности»[3].

Формальный запрет государственной идеологии затрудняет решение этой сложной задачи. К пересмотру этого запрета призывали многие участники дискуссий. Ставился в этой связи и вопрос об общенациональной идее, способной не только объединить сограждан, но и показать, чем нация может стать для человечества. Говорилось о необходимости выйти из либеральной идеологической парадигмы и решительно отмежеваться от либеральных капиталистических ценностей, о более активной борьбе с деструктивной идеологией (содержание которой составляет экстремизм, русофобия, ксенофобия, гедонизм, антисоветизм, антисталинизм, чайлдфри, концепции ЛГБТ), о необходимости активного ответа на публикации западных СМИ, нацеленных на дестабилизацию российского символического пространства и разрушение чувства гордости россиян за свою страну и её историческое прошлое.