– Я не могу сейчас говорить. У меня важное совещание, – решаю закончить разговор.

– Вы перезвоните? – настойчиво спрашивает Наталья.

Сбрасываю звонок, оставляя вопрос без ответа. Пусть считает меня сволочью. Плевать. Я себя вполне устраиваю и менять это не собираюсь.

Смотрю на Антона, но в голове почему-то все еще звучит голос этой подруги:

– Вы понимаете, что такое детский дом?

Понимаю. И там этой девочке будет однозначно лучше, чем здесь со мной. Да по херу мне, как ей там будет.

– Марк? – осторожно спрашивает Антон.

– Да. Что у тебя? – тут же выбрасываю из головы телефонный разговор и возвращаюсь к насущным проблемам.

К презентации все готово. Мы молодцы. После надо будет обязательно выписать людям премию. А сегодня – как следует выспаться. Я закрываю глаза, рассчитывая, что сон сморит меня быстро – устал, вымотался, выжал из себя и своей команды все по максимуму. Но уснуть никак не удается. Снова это чертов голос в голове:

– Если Вы не заберете ее в ближайшие дни, то девочку определят в детский дом… Неужели, Вам все равно, что с ней будет?

Да, все равно. Я даже не стану пытаться отыскать в себе какие-то зачатки чувств к этой девочке. Их просто нет. Как и жалости к ней. Меня никто не жалел. Так почему должен я?

– Ты сегодня остаешься без ужина…

– Почему?

– Ты не убрался в комнате и не вынес мусор.

– Почему всегда я? Она тоже может.

– Она еще маленькая. А ты здоровый мужик.

Дверь в комнату закрывается, отрезая меня от огромной фигуры отчима. Как же я его ненавижу! И мать не защитит. Она никогда не защищает. Хочется все крушить. Ладони сжимаются в кулаки. Слышу хруст. Ненавижу!

Переворачиваюсь на другой бок, пытаясь избавиться от непрошенных воспоминаний. Но на их место приходят другие.

Мне больно. Из разбитого носа идет кровь, заливая мою футболку. Он снова орет на меня. Сегодня – за разбитую чашку. Снова замахивается, отталкивая с такой силой, что я падаю, ударяясь ребрами об диван. В дверях спальни стоит моя… сестра. Ее глаза распахнуты в испуге. Она прижимает к себе куклу и смотрит, как отчим избивает меня. Матери нет – она на работе. Но даже если бы и была, то встала бы на сторону отчима. Я пытаюсь защищаться, но он сильнее. Вырвавшись, сбегаю на улицу. Только там могу чувствовать себя свободно и спокойно. Но меня находят и возвращают обратно домой. Уже под утро. Мать плачет. Отчим снимает ремень.

Я с силой зажмуриваюсь и даже сейчас чувствую на спине ожог от тяжелой пряжки. Отбрасываю одеяло и рывком поднимаюсь с постели. Легкие ломают ребра. Дышу глубоко, упираясь ладонями в стену.

– Его нет, его больше здесь нет, – повторяю про себя. Меня бьет озноб. Кожа покрывается испариной.

Спустя минуту отпускает. Но не ненависть к отчиму, матери и сестре. Им было плевать на меня! Так какого хрена я должен заботиться о какой-то там племяннице? Она мне никто! И плевать я хотел, что с ней станет.

Презентация прошла на ура. Клиент доволен. Можно выдохнуть, но ненадолго. Впереди предстоит еще много работы, чтобы завершить проект и сделать его реальностью.

– Ты как всегда оказался прав, сукин сын, – беззлобно произносит Успенский, касаясь краем своего фужера моего. – И мы снова в выигрыше.

Я молча делаю глоток коньяка, но оставляю его во рту, наслаждаясь теплом, которое разливается внутри.

– Как у тебя это получается?

– Что именно? – окидываю зал ленивым взглядом, но подмечая при этом малейшие детали. Юля активно окучивает клиента. Он улыбается. Это хорошо. Это нам в плюс. Антон что-то живо втирает Максу. Тот сосредоточенно кивает, пытается возражать, но не успевает, захлопывая рот.