Грубиян. Я же не воровка какая-нибудь! Воспитанная.

Сейчас он снова был безэмоциональным, но в его глазах скользнуло что-то вроде интереса.

Я подошла и села напротив за стол.

— Чем ты занимаешься? — спросил Пал Палыч.

— Учусь, но сейчас каникулы.

— А ещё?

Я прикусила губу.

— Да ничем.

Мы молча смотрели друг на друга. Интерес, блеснувший в его глазах, пропал.

Меня почему-то это разозлило. Кто он такой, чтобы меня оценивать?

— Я сожалею, что всё так повернулось, — сказал он.

Я вскочила со стула. Жалость вообще не то чувство, которое я хотела бы вызывать в людях.

— Я, пожалуй, пойду.

Бум! Я вздрогнула от громкого звука — это стул не выдержал моей психованности и упал.

— Но тебе эта ситуация пойдёт на пользу, — сказал мой грёбанный идеальный дядя.

Я попыталась поднять стул, но у меня получилось не сразу.

Рядом выросла фигура Пал Палыча.

Высокий, сильный, меня будто бы обдало его аурой властности.

Я уставилась себе в ноги, пытаясь привести мысли в порядок.

— Утром у меня будут дела, Аня скажет, чем тебе нужно заняться.

Он ушел не попрощавшись, не сказав “доброй ночи”. Вообще ничего. Только в воздухе остался притягательный шлейф его туалетной воды.

Я схватила пачку печенья, чайник и спряталась с этим добром в своей комнате. Не так много вещей не лечатся пятилитровкой какао и сезоном интересного сериала.

***

Спала плохо. Ночью отчётливо слышала мышиный писк. Он просто выводил меня из себя!.. Я ворочалась, да ещё и было слишком жарко.

Окончательно проснувшись и приведя себя в порядок, я вышла из комнаты.

На кухне что-то шкворчало. Запах разносился нереально вкусный.

— Доброе утро, соня! — сказала Аня.

— Доброе утро, что готовите? — спросила я женщину.

— Оладушки. Я заметила, что ты сластёна.

— Извините, если это было ваше печенье, я…

— Нет-нет, — перебила она меня. — Просто Пал Палыч сладкое не ест, а теперь вот появилась причина приготовить что-нибудь вкусненькое, — улыбнулась она, переворачивая золотистый оладушек идеально круглой формы. — С чем любишь оладушки? — спросила она.

— Даже не знаю. Кленовый сироп?

— Такого нет, есть сгущёнка, мёд, шоколадная паста и малиновое варенье.

— Шоколадная паста, — улыбнулась я, — только если у меня не будет на неё аллергии.

Давно такого не ела. Дома мой рацион рассчитывался нутрициологом.

— Ты аллергик? — приподняла брови Аня, накладывая мне оладушки.

— Ага, пыль и пыльца в основном.

Оладушки были божественными. Я не ела ничего вкуснее этих жирных кружочков с шоколадной пастой.

— Ну вот, наконец-то ты освоилась, — сказала Аня, когда я заканчивала уплетать третью порцию.

Я улыбнулась.

— Пал Палыч предупредил, что вам нужна моя помощь.

— Да я бы не сказала. Пал Палыч наоборот освободил нас со Светой от всей работы, — хмыкнула она. — Но налепить пельменей впрок никогда не помешает.

Я точно знала, что работник из меня плохой.

Ну не виновата я, что раньше руками ничего не делала! Меня этому не учили. Мама всегда занималась собственными увлечениями, папа работой. Я выросла с нянями, которые больше любили свою зарплату, чем меня.

Но я понимала, что не могу просто переехать к дяде и ничего не делать. Мне придётся найти своё место и заняться каким-то делом.

Почему бы не готовкой?

***

Почему не готовкой стало ясно уже очень скоро. Мои пельмени получались неровными, разлеплялись, да и скорость лепки поражала воображение. В негативном плане поражала. Смотря на пельмени Ани, я готова была разрыдаться. Такие ровненькие, аккуратные пельмешки, даже есть не хочется — произведение искусства!

Мы убрали кухню до блеска, Аня складывала оставшиеся пельмени в большой морозильный шкаф.