Всеобщность светлых целей в мире дружбы и труда, под стягом правильных, все побеждающих идей. Душа страдала и болела, но была горда, и отвергалась легкость незатейливых путей. Пылал задорно бодрый, молодой максимализм в марксистско-ленинской незыблемой оправе. А я плевал на дефицит и на капитализм и изменять советской вере был не в праве…

Круженье давних звуков, немудреность старых слов. Сжимает душу пустота утрат и вздорных дум. Но нет возврата в юное вчера своих основ, в доперестроечный и простодушный Кара-Кум! И не пустыня у меня перед глазами – цветущей молодости упоенный счастьем сад! Я снова слышу, как зовут знакомыми до боли голосами, мои друзья-товарищи. Но нет пути назад…

Вот вереница добрых лиц, потерянных когда-то… Где нынче те, кого любил, с кем сердцем близок был? Плывет мелодия, плывут события и даты… Пускай умчались годы, не все я позабыл…

К дверям реанимации таких родных идей смиренно возложу цветы тоски и вечной боли. Смотрю с грустью в глаза демократических вождей, твердящих о российской возрожденной веской роли. Они уверенно с экранов говорят и говорят, как новая труба пройдет, инфляция завянет, что терроризм, коррупцию и бедность победят, патриотизм и вера все решат, Держава встанет…

И где-то парень радостный, красивый, молодой, любя страну, девчонок, доверяя правде власти, за новорусской яркой путеводною звездой под песни новые пойдет к добру и счастью…

Заблудшая судьба нелепой клячей тянется в стыдливой смене убеждений, покаянных дум… Покину зыбкий мир – мелодия останется: советский Кара-Кара-Кара-Кара-Кара-Кум…

Уйди, пенсионерская хандра! Печаль, остынь! Мне песня нравится, хоть не люблю пустынь! Живет мелодия, забытые вчерашние слова… История изношенной судьбы безжалостно права… Жизнь – не слащавая халва и не рахат-лукум. Горчит слеза и снова воскресает «Кара-Кум». Утраченная молодость, за все, за все прости! Я не сумел к себе найти счастливого пути…

Что я имел, ценил, хотел? Сюда судьба пригнала… За мной пустыня старых, изможденных идеалов… Лишь счастья призрачное, испарившееся русло… Жизнь продолжается, но так порою грустно…

С пеленок папу с мамой волновало, чтобы в жизни я достиг немало… Зомбированным счастьем октябренком, я рос ответственным и вежливым ребенком. Меня учили быть достойным пионером, в учебе и вообще служить примером. Активно жить и быть неравнодушным, и вырастать идейным винтиком послушным…

Я комсомольцем прослыл принципиальным, изо всех сил старался быть моральным. Великой партии активный честный член, так свято верил в неизбежность перемен… Под славным Красным знаменем советским служил стране в порыве молодецком – по совести и по заветам Ильича… Кипела, пела кровь, от страсти горяча… Потоки льющихся с трибун словес глотал, боролся, жертвовал, надеялся, искал…

Я гордо якал (как и якаю теперь) под тяжким бременем ошибок и потерь… И рифмой к этим «якал» и «искал» похабно просится итогом слово «кал»… А финиш близок – две трети жизни позади… Обрюзгший, лысый, нудный – погляди… Что радостное светит впереди? Мне ухмыляется юнец – нахальный век… Отчаянье сочится из-под век… Сменился базис, рухнула надстройка… Так naebала наша перестройка…

А на обломках ценностей социализма росла, жирела жлобская харизма. И новорусские основы изначально закладывали словно бы анально… Рванули массы в порыве потребленья доить судьбу до самоисступленья. Пессимистический раскинулся пейзаж, и криминальный круто кайфовал кураж. Культура курвилась, и вместе с тем развилась резво сеть порочных подсистем.

Молились люди божеству успеха. Расширилась духовная прореха. Под звоны возрождающихся храмов цвела свобода подлецов, хапуг и хамов… Насилья мерзкий кровожадный спрут обвил Россию щупальцами пут… В потоках депрессивных новостей, поверив бодрым обещаниям властей, все отдавались бурному теченью, как садомазохисты наслажденью…