Как Наталья любила отца! Дух захватывало! Как она гордилась им! У многих ее ровесников в семье воспитанием больше мамы занимались, проверяли дневники, ходили на родительские собрания. А ее растил папка! И ей даже мальчишки завидовали! И в тот страшный день, когда Петра не стало, на похороны пришел весь город! И все, все плакали! Даже мужчины и мальчишки!

Мать не могла смотреть даже в сторону других мужиков, плевалась от отвращения. И потом все время говорила:

– А вот мой Петенька так делал… А мой Петенька так говорил… А у моего Петеньки так было дело поставлено…

Женщины слушали ее и сокрушенно вздыхали: ну почему, чтобы понять, что любила больше жизни, нужно обязательно такое горе испытать? Гальку они не жалели, но и не злорадствовали, зачем? И так чуть умом не тронулась. А вот за Наташу очень беспокоились. Ее даже лечили долгое время. Боялись, что девчонка так и не выкарабкается из сумеречного состояния.

Но жизнь шла, обе: и дочь, и мать потихоньку пришли в себя. Наталья вытянулась, пополнела и смотрела на мир отцовскими глазами, радуясь всему: солнцу, весне, дождю, снегу, людям.

Мама ворчала:

– Вот блажная, вся в отца,

Но Наталья чувствовала, как мать тайком любуется ею и плачет:

– Вот, Наташка, скоро тебя замуж отдавать. С кем же я остану-у-усь. Уйдешь ведь от меня к чужому мужику, кобыла ты этакая!

Мама была неисправима.

С Валеркой Наташа познакомилась в парке. Был праздник, Первое мая. Стояла настоящая июльская жара, девчонки выскочили на улицу в легких сарафанах и босоножках. Качались на качелях, пили лимонад, ели мороженое – у всех было прекрасное настроение. Решили покататься на катамаранах. Прибежали к реке, а все плавсредства были заняты отдыхающими. Какие-то парни сталкивали на воду последнюю лодку. Девушки чуть не заплакали. Но один из ребят вдруг взглянул на Наталью и улыбнулся:

– Девчата, чего киснем? Айда с нами кататься!

Это был Валера. И он был т-а-а-акой… Наташа даже покраснела.

Ее подруги кокетничали, ломаясь, набивая себе цену. Но Наталья вдруг решительно подошла к берегу, скинув новенькие туфельки.

– Берите меня. Я умею грести!

Парни присвистнули. А Валерка сказал:

– За штурмана будешь!

Девчата завизжали, запросились «на корабль». Погрузили всех. Потом они не сколько плавали, сколько маялись дурью и чуть не утопили лодку. Пришлось скидывать «балласт». Валерка прыгнул в воду и широкими сильными гребками доплыл до берега. Крикнул Наталье:

– Эй, Марья-Моревна, давай ко мне!

И Наташка, прямо в сарафане, зажав туфельки в руке, сиганула следом за Валеркой. И пошла уверенно, не хуже его – с малых лет на воде болталась. Вышла из реки, гордо вскинув мокрую голову, нисколько не стесняясь народа вокруг. Вот тогда она поняла, как хороша! Она увидела свою красоту в глазах этого парня. И было, на что посмотреть!

Мокрый сарафан облепил ее статную фигуру, широкие бедра и высокую грудь. Но «девушкой с веслом» назвать Наташу было нельзя. Потому что природа одарила ее тонкой талией и длинными волосами до самого пояса. И сейчас она шла, как та самая Марья-Моревна, могучая королевна! Коса расплелась и по-русалочьи покрыла Наташины плечи, а сильные ноги уверенно ступали по прибрежному песку.

Наталья остановилась прямо перед Валерой и смело смотрела на него. А тот, выдохнув с трудом, наконец-то решился:

– Как вас зовут, Марья-Краса?

– Натальей.

– Ну тогда ты будешь Наталья – краса, длинная коса…

Они были созданы друг для друга. Они совпадали, как элементы сложной мозаичной картины. И то, что между ними происходило – нельзя было назвать всепоглощающей страстью или нежным чувством, или симпатией. Все это – смешные слова, выдуманные для молоденьких дурочек, читающих дурацкие романы. Они были единым целым, идеальным механизмом, гармоничной силой, разумным творением природы, где никогда ничего не бывает лишнего. Адамом и Евой. Первыми совершенными людьми на Земле, венцом божьего промысла.