— Слушаю вас, — произнесла Натаха, бухнувшись в кресло напротив. Протянутую Георгием тетрадку положила на колени, чтобы не выдать дрожащих пальцев.

— Души деток своих забрать хочу, — произнесла бабулька. — Мои они по праву, а не отдают мне их, ироды, держат.

— Кто держит?

— Так недоумки эти, что внизу. Деточкам пора в путь, я жду-пожду, а их не пускают. Нехорошо это, непорядок.

Натаха посмотрела на Георгия.

— Живность домовая, — пояснил он. — Мыши, крысы... Опять какие-нибудь поганцы в подвалах пентаграммы чертят.

Натаха представила, что придется лезть незнамо куда и разбираться с сатанистами, и напряглась еще больше.

— И как я могу вам помочь? — спросила она, попутно пытаясь прикинуть, что можно использовать вместо биты.

— Так ты в тетрадочке-то своей обо всем пропиши и наказание укажи, оно и исполнится, — терпеливо пояснила бабуля.

Натаха посмотрела на Георгия, и он протянул ей обычную шариковую ручку. Все еще пребывая в прострации, она открыла тетрадь и снова посмотрела на фамильяра.

— Дата, — подсказал он. Дрожащей рукой Натаха вывела число, — имя: Мамочка. Место жительства, — кот посмотрел на гостью. — Где вы ныне обитаете, уважаемая?

— Насыпь за Северным кладбищем, — прошелестела та.

Георгий повернулся к Натахе.

— Так и пиши. Хорошо, теперь решение — «повелеваю», а дальше сама.

Натаха задумалась, а потом решительно дописала: «детей Мамочки отпустить, а виновников превратить в крыс, и пусть она их тоже забирает».

— Зачитывай, — подсказал Георгий. Натаха так и сделала.

— Сурова ты, хранительница, — с уважением произнесла гостья. — Сурова, но справедлива. Благодарствую, — она поднялась, поклонилась на прощание и двинулась прочь.

Закрыв за ней дверь, Натаха прислонилась к стене и закрыла глаза, медленно выдохнув.

— Поздравляю, — сказал Георгий, — ты справилась. С паршивцами ты, конечно, погорячилась, ну да ладно. Другим неповадно будет, а то ишь, взяли моду.

— Так они ж не на самом деле превратились? — жалобно спросила Наталья. — Такого же не бывает?.. Или бывает?

Георгий посмотрел на нее сочувственно.

— Так, кажется, я вспомнил рецепт того кофея, — бодро заявил он. — Пойдем, я тебе сварю, — и исчез на кухне.

Чувствуя себя хуже некуда, Натаха поплелась следом. Присела на табуретку и погрузилась в оцепенение, потеряв счет времени. Перед глазами стояли мыши, крысы, и все как одна с жутко несчастными мордами.

— Вот, — услышала она сквозь страдания. Взяла протянутую Георгием кружку, хлебнула и поперхнулась — напиток напоминал жидкий огонь.

— Что это?! — воскликнула она, когда снова смогла говорить.

— Эликсир жизни, — гордо заявил фамильяр.

— Да это гадость жуткая!

— Зато вон как взбодрил.

— Чего ты туда напихал? — Натаха принюхалась к содержимому кружки, но определить состав так и не смогла.

— Немного того, немного сего… Да, в общем, неважно.

— Отлично, — она увидела всплывший поверх молочной пенки кусочек капусты. — Хорошо, что хоть не утром сварил, а то как бы я на работу пошла?

— Вот еще, от глотка эликсира жизни еще никто не…

Громкое урчание прервало его фразу. Натаха бросилась в туалет.

— Ты не переживай, к утру все точно пройдет, — подойдя к закрытой двери, утешил ее Георгий.

— Брысь отсюда, чудовище!

— Ну почему сразу «брысь», — обиделся он. Натаха швырнула в дверь тапкой. — Все-все, понял, ухожу.

Фамильяр оказался прав — к утру действие «чудесного» эликсира действительно прошло, однако спалось Натахе не очень — всю ночь она размахивала битой, пытаясь отогнать от себя коварного вампира, который сдержал слово и заявился в ее сон с охапкой чудовищно-колючих роз, до самого рассвета пытаясь их вручить. От биты уворачивался ловко, сразу было видно, что опытный, но под конец Натаха его почти достала. Насладиться триумфом помешал будильник.