А дом и правда был чудесный, ну, или маленькой Алёнке так казалось. В жару дом был прохладным спасением, а в холод согревал всех жителей и гостей. Казалось, настроение дом тоже мог чувствовать. Когда загрустит вдруг Алёнка, заскучает по родителям, сидя у окна, тогда заколышется от ветра шитая бабушкой занавеска, закачаются бусы из рябины и сушёных грибов, развешенные вдоль печки, заскачет солнечный зайчик от стекла, словно говоря ей: «Эй, не грусти! Всё будет хорошо!», и на душе как-то легче становится. Вдохнёт вкусный аромат скошенной травы и жареной картошки, и вся печаль унесётся вместе с ветром. А с какой лёгкостью бабушка выдавала вкусные блюда, что думалось, тут без волшебства не обошлось.

Дедушка Ваня не отставал от жены и творил свои маленькие чудеса. Он следил за садом и занимался постройками. Из-под его золотых рук на свет появлялись резные столы и зеркала, деревянные фигурки зверей, ложки и даже корыта.

Хозяйство было большим: и куры, и козы, и корова с телёнком, пёс Родион и кошка с котятами, а в самом дальнем загоне на краю участка хрюкали свиньи. Со всей живностью Костю и Машу познакомил Иван Степанович, дедушка Алёны. Бабушка совсем не больно достала Машину занозу и с прибаутками обработала рану. Затем всех усадили за накрытый стол.

Когда свежие плюшки с мёдом были съедены, Алёнка позвала ребят в сад. На большой яблоне располагался домик на дереве с самой настоящей крышей и стенами. Подъём по высокой приставной лестнице и вот все очутились внутри него. В домике на дереве было уютно. Здесь на окнах были занавески, фонарик на верёвке у потолка служил лампочкой, а три берёзовых пенька – табуретками и столом. Здесь сразу захотелось говорить о чём-то очень секретном и таинственном. Укромное место для леденящих душу разговоров, один из таких Костя как раз и собирался начать.

– Алёна, – несмело начал Костя, – Орех, когда нас из виду потерял, говорил, что за забором живёт Ага. Жаба Ага?

Аленка громко и заливисто расхохоталась, так заразительно, что и ребята зашлись смехом.

– Слышала бы тебя бабушка Агафья! Ух, несдобровать тебе!

– Агафья? – переспросила Маша. – Какое имя странное!

– Старое просто, так редко кого сейчас называют.

– А почему они её боятся?

– Так не только они. Все обходят её дом стороной. Около него и заросли выше человеческого роста, сами ведь видели и в них ползали. Ведунья она, травница, знахарка, таинственными знаниями обладает, которые только ей и подвластны. В войну Агафья коней немецких травила. Немцы побросают коней в яму, кричат что-то, боятся заразы и бегут из деревни в панике. Как немцы уйдут, бабушка Агафья к этим коням подойдёт, присядет, что-то пошепчет, травку из своей сумки достанет да помнёт у морды, кони и встанут как ни в чём не бывало. Немецкие кони потом нашей советской армии служили. Большая помощь. Это бабушка мне рассказывала. А люди стали её боятся, судачить за спиной, что Агафья волшебница, что нечистой силой обладает.

– Так она же получается, для наших старалась? – уточнил Костя.

– Получается, но людям поди объясни. Да и непонятно же, что она делала. Боятся и все.

– А ты разве не боишься? – уже дрожа спросила Маша.

– Боюсь, но страсть как интересно, что у неё там в доме, в чём её магия. Вот я и выбираюсь с биноклем в засаду.

– Интересно, – протянул Костя о чём-то задумавшись.

– Костя, Кость, – теребила его за руку Маша.

– Что опять?

– Мама же сказала нам быть через час дома!

– Ну, всё! – вскрикнул Костя, ударил себя по лбу и стал смотреть на папины часы на руке. – Мама точно волнуется, потеряла уже, наверное!