– Сильно устала? – пытаюсь изобразить участие, но язвительность пробивается в голосе.

– Да, сэр, – выдыхает Макс.

Похоже на правду. Злорадство теплом разливается внутри. Тем хуже для тебя, девочка!

– Поблагодари небеса, что я не планировал серьезно мучить тебя сегодня, –  делаю вид, что решил ее пощадить. – Двадцать пять кругов пробежки и столько же приседаний после. Начнем с малого.

В ее состоянии и двадцати пяти приседаний хватит за глаза. Мышцы только-только начали входить в ритм, и то, лишь те, которые задействуются при беге. Приседать она будет, с широко расставленными ногами, а там работают ягодицы, которые у нее  наверняка не готовы к нагрузкам. Мысленно потираю руки, предвкушая фееричное завершение и без того волшебного дня.

С пробежкой Макс справляется отлично. До самого последнего круга держит темп – хотя бежит медленнее, чем могла бы. Усталость все же накладывает свой отпечаток. Проговорив «двадцать пять», останавливается напротив. Переводит дух. Что же, теперь начинается интересная часть!

– А теперь расставь ноги шире плеч, – говорю требовательно и жду исполнения. Подчиняется, но стопы можно поставить еще дальше друг от друга. – Ноги шире! – повторяю медленно с рокотливыми нотками. Макс, краснея, выполняет требование. Вот теперь правильно. – Заведи руки за голову и начинай приседать. Спина прямая.

Зуб даю, она и не знала, что так тоже можно. В школе такому не учат. Начинает считать повторения, но делает неправильно. Надо, чтобы ноги сгибались под прямым углом. На третьем разе поправляю:

– Глубже приседай! Будто на стул садишься! – от ее затравленного взгляда в животе становится горячо. Уже чувствует, что двадцать пять раз могут оказаться ей не по силам. Чтобы добить, сдабриваю угрозой: – Иначе не засчитывается!

О! Пошла жара! Макс принимается считать сначала. Лицо с каждым разом все несчастнее. И пунцовее – тонкие спортивные штаны каждый раз натягиваются, беспардонно облепляя тело. Позволяю себе похотливые взгляды, но изредка, чтобы можно было сказать, что ей показалось. После такой «терапии» Макс неизбежно начнет влюбляться в меня, если этого уже не случилось. Подобные ей, изголодавшиеся по мужскому вниманию, отчаявшиеся найти себе хотя бы кого-нибудь, готовы упасть в объятия первого, кто посмотрит с желанием. Все-таки влюбленная воспитанница – самое будоражащее, что можно себе вообразить. Невероятный простор для воздействий. От банальной физики до эмоционального игнора.

Последние разы Макс выдавливает со скрипом. Лоб в испарение, руки напряжены до предела – на запястьях напряглись тонкие сухожилия. Не без труда, но досчитала все повторы до единого. Умница. Выпрямляется на негнущихся ногах и выжидающе смотрит на меня утомленными глазами. О, нет, девочка, мы с тобой еще не закончили.

– А теперь объясни мне, что было с твоим лицом? – спрашиваю с опасно вкрадчивой интонацией. – Это стыд?

Таращит на меня шокированные глаза. Хех, неужели думала, что я не замечу?

– Да, сэр, – отвечает, пряча взгляд, – мне было неловко.

– Отчего же? – ох, люблю устраивать допросы!

– Я потею, а вы смотрите, сэр, – говорит неуверенно, словно боится, что ответ мне не понравится.

И правильно боится. Она тут не затем, чтобы стесняться! Но это еще надо донести. И, что приятно, свое наказание она уже заслужила!

– Интересно, что же нам с этим делать? – не могу скрыть сарказм.

Макс, слыша мой тон, бледнеет. Поняла, что поплатится за собственную глупость.

– Согни левую ногу и за спиной возьмись за стопу правой рукой, – приказываю с серьезным видом. Макс неуклюже исполняет, хотя после пробежки и приседаний это дается нелегко. Киваю и с улыбкой добавляю: – Так и стой.