– Нет! – радостно ответила Жанна, сияя счастливой улыбкой. – Он на днях улетает в Бразилию. По работе ему необходимо отлучиться, но он берет меня с собой. Мы там вместе отметим праздники. Это же прекрасно! Ласковая, теплая морская водичка, солнышко, песочек…

– Надолго летите? – Спросила Рита Жанну, одновременно кивнув официанту.

– На три недели, – выдохнула Жанна, зажмурив глаза. – Я уже и на работе отпуск выпросила. Так что, всё будто в шоколаде. Я такая счастливая!

– Я вижу, – без тени радости за подругу произнесла Рита. Она не разделяла беспечности Жанны. Более того, Рита боялась за подругу, зная, сколь ранимой она бывает, и как горько плачет после очередного расставания с ненадежным кавалером.

– Эй, Ритка, ты чего грустишь? Такая скучная сегодня, – надула губки Жанна, тронув подругу за руку. – Твои девчонки собираются к тебе на праздники?

– Нет, – опустила взгляд Рита, заглянув в чашку ромашкового чая. Она криво усмехнулась, заметив крупную чаинку, и сдвинула её ложечкой на ободок чашки. – Варюша простудилась, и мама решила не рисковать. И я сама не могу к ним поехать. Буду сидеть с чужим ребенком, и тосковать по своей крошке.

– А родители воспитанника отдыхать лыжи натерли?

– Да, в Финляндию собрались.

– Да, дела! Жаль тебя, подружка, – с грустью произнесла Жанна, отодвинув пустую чашку.

– Потерплю. Зато потом обещали хорошо заплатить за праздничные дни и позволить отдохнуть две недели. Конечно же, хотелось бы отметить с близкими людьми этот праздник, ведь это красивое торжество – семейное. Шуршащая мишура меня всегда завораживает. Я готова часами перебирать её в руках, смотреть как она извивается и при этом искрится. А мандарины я готова есть до аллергии. Особенно люблю нарядную, сверкающую ель. Люблю этот праздник, но потерплю, – выдохнула Рита, вытирая липкие пальцы салфеткой.

– И чего красивого? – Недоумевала Жанна, заворожено наблюдая за действиями подруги: как она с маниакальной точностью следит за гигиеной рук и пространства вокруг себя. – Всё так банально: оливье, другие салатики, вызывающие изжогу мандарины и игристое вино. Совсем другое дело – уехать к морю, ощутить кожей жаркие солнечные лучи, ластившиеся к ногам волны, соленые морские брызги и свежесть бриза…

– Ну, дорогая моя, каждому своё, – подытожила Рита. – Спорить с тобой не буду. Меня, например, завораживают покрытые снегом ветви деревьев, склонившиеся под тяжестью белого одеяния, а тебя – роскошные шелестящие пальмы.

– Ритусь, ну что хорошего в том, что ты выпьешь бокал шампанского и съешь пару мандаринок, а после до утра будешь смотреть телевизор, доедая салаты, чтобы не выбрасывать их в мусорное ведро?

– А чего хорошего в том, что ты будешь пить мартини, плескаясь в бассейне?

– А что плохого? – Удивленно возразила Жанна, округлив глаза. Её щеки пылали, а глаза лихорадочно блестели от предвкушения идеального отдыха, который она мысленно спланировала.

– Всё, Жан, давай прекратим этот бесполезный спор, а иначе мы поссоримся. Я этого вовсе не хочу.

– Я тоже! – воскликнула Жанна. Она вскочила со стула, подошла к Рите и звонко поцеловала её в пылающую с мороза щеку, на что подруга снисходительно рассмеялась.

Прекратив препирательства, подруги обратили внимание на официанта, и сделали главный заказ.

– Сама себе будешь оплачивать поездку в Бразилию? – Рита задала интересующий её больше всего вопрос.

– Нет, – покачала головой Жанна, посмотрев на подругу. – Не угадала.

– Он настолько богат? – Удивилась Рита, принимаясь за салат.

– В точку! – кивнула Жанна. Она ловко расправилась с рыбным филе и сыто вздохнула.