Я там косил, я там пахал, пни корчевал и валуны таскал,

Стругал, пилил, дрова рубил. Я валенки валял,

Корову и козу доил, и печку русскую белил…

Я отдыхал душей, и сердце не болело,

Я отдыхал душей, и отдыхало тело…

Я думал, «там изба кривая», а оказалось – «там кусочек рая»…

Честное слово, некогда стихи не писал, а тут… А, главное, я исповедался и принял Святое Причастие. И крест теперь есть у меня на груди. Что-то во мне поменялось, стало светлее жить, внутри меня что-то расцвело, душа моя пела. Спасибо, Господи! Спасибо, бабушка Поля! Спасибо, мужики!

Федор, освободившись через неделю, как и обещал, поехал со мной. Двое суток в дороге пролетели незаметно. Мы что-то подсчитывали, распределяли, намечали, т.е я уже весь был в деревенских делах и планах.

По прибытию, батюшка сказал, что он сначала заскочит к нашему Благочинному на подворье, а потом сразу к нам. Когда я приехал на дачу, все были дома. Петр сидел на кухне один, выглядел очень усталым и потухшим, меня увидел, пошутил, получилось грустно.

– Ну как там отчима «гнилое «детство? – а в глазах слезы…

– Там царское наследство. Петр, я все знаю…

– К сожалению не все. В городе был доктор Миллер, на консультации он сказал, что операция бесполезна, Георгий никогда не будет ходить.

– Как же так…

– Только молчи пока, прошу, мы с ним вдвоем знаем это.., теперь и ты

…Мы одновременно встали на колени и просили, обнявшись, прощенье друг перед другом. Даже не услышали, как приехал Федор и не заметили, что все тихонько стоят в дверях. Тишину нарушили пацаны, Юрик прыгнул сверху с криком «ура», а Георгий, подъехав на инвалидном кресле, как кутенок уткнулся между нашими головами лицом.

– Мир Вашему дому! – загудел Федор, и только тогда мы его заметили, – Ну, что спаситель мой, давай обнимемся…

– Вы кто? – спросил брат в недоумении.

– Понимаю, узнать трудно. У меня тогда все лицо было разбито, не было столько волос и бороды, и баса ты моего не слышал.

– Мужик с хутора?

– Точно, не томи, Петр, я это, Федор – и батюшка загреб его в свои объятья.

А потом наши жены накрыли стол и мы…

– Образа где? – прогудел Федор, – помолимся перед трапезой.

– Нет…

– А восток где?

– Там – сообразил Петр.

Когда батюшка читал молитвы, мы стояли как по стойке «смирно», наши лица не скрывали счастливых улыбок, особенно детские. Было впечатление, что от его баса и комната стала больше, и солнце в окно засветило ярче. И на столе все было вкусней обычного. Этот человек принес нам радость и покой. А потом мы все вместе собрались для разговора. Сыны наши заняли почетные места, колени Федора, и, прижавшись к нему сидели тихо. Георгий вдруг спросил

– Батюшка, а нам с Юрой можно у вас крестики попросить?

– Как все запущено! Что, детей не крестили?

– Я один крещеный – ответил я грусно.

– Значит и не венчанные… Я предлагаю всем переехать к нам в деревню, нам нужны строители.

– Мы согласны – все ответили хором, не задумываясь, нас это порадовало.

– Если за три дня соберетесь, поедем вместе, если…

– Соберемся, – сказал Петр – простите, что перебил.

– Какая слаженная бригада, нам такие и нужны. Да, по поводу наследства. Мы с Павлом хотим все передать монастырю, это были его владения. Вот, спрашиваем вашего согласия.

И опять услышал дружное

– Мы согласны.

– Тогда дома, в деревне и окрестим всех и обвенчаем.

Тут Перт волнуясь заговорил

– Тогда там, на хуторе, когда образа спиной прикрывал, пока «братки» искали документы, увидел на стене фотографию, она показалась мне до боли знакомой… – помолчал от волнения – выходил из дома последний, услышал бабушкин голос, «как два храма построишь, сын на ноги встанет»…А я ей про ноги ничего не говорил, просто попросил помолиться за него…