– Ты знаешь, есть только два города, в которые меня постоянно тянет. – Сказала она, лишь пригубив напиток.

– Один из них, это Венеция. – Заключил он.

– Ты исключительно догадлив. – Засмеялась Николь и бросила назойливо крутившимся под ногами голубям горстку корма.

– А какой второй город? – Спросил он, изобразив максимальное внимание. – Наверное, Москва?

– Нет. Ты ошибся. – Николь вдруг посерьезнела и отрицательно покачала головой. – К сожалению, совсем нет. К твоему городу я никак не могу привыкнуть. Мне в нем холодно. И если бы не интересная работа, и, если бы не Маэстро, я бы давно уже уехала.

Его кольнули произнесенные ею слова. Значит, у нее есть совсем другой пласт жизни, о чем он ничего до сих пор не знает.

– Может быть, поведаешь мне о своих секретах? – Попытался он начать более серьезный разговор.

– Потом, потом. – Рассмеялась она в ответ. – Когда вернусь из гастрольной поездки, мы обязательно с тобой обо всем поговорим.

В этот момент какой-то странный человек в маске и черном плаще подошел к их столику и бесцеремонно уставился на них. В первый момент ни Андрей, ни Николь не обратили на него внимания. Но его стояние рядом со столиком несколько затягивалось. Николь нахмурилась и опустила голову, избегая его взгляда. Андрей же наоборот, невольно вопросительно поднял голову. Реакция этого типа, явно из нанятых карнавальных актеров, была мгновенной. Он сделал полупоклон и развернувшись пошагал через площадь в сторону дворца дожей. Когда он скрылся, Николь задумчиво сказала:

– Странный тип, он мне кого-то напоминает. Вот, только не пойму кого?

– Эти карнавальные шуты такие же назойливые, как и официанты на этой площади. – Пошутил Андрей. Однако Николь никак не отреагировала на его слова, оставаясь задумчивой.

Потом они долго бродили по кривым улочкам, где нет никакого транспорта, и только на знаменитых каналах курсируют гондолы, эти средневековые такси с импозантными возчиками. На улицах гуляли разодетые в карнавальные одежды и маски нанятые актеры, добавляя шарм атмосфере города и без того полной очарования и неповторимости. В одном из ювелирных магазинчиков он сделал Николь небольшой подарок, приобретя для нее венецианские украшения, серебряный браслет и золотое колечко с сапфиром. Николь очень осторожно, даже неким подозрением приняла подарки, но комментировать их не стала, просто сказав:

– Ты необычайно и, как мне кажется, незаслуженно щедр ко мне, но отказаться я не могу. Это кольцо и браслет всегда будут напоминать мне о нашей поездке в Венецию. Но у меня к тебе небольшая просьба.

– Какая? – Ему было приятно видеть смущение на ее лице.

– Браслет я возьму с собой на гастроли. А, вот, кольцо, – Николь на мгновение замолкла и потом достаточно проникновенно добавила, – кольцо пока пусть побудет у тебя. Я чувствую, что должно что-то произойти, что окончательно определит мою судьбу. Тогда ты мне его и вручишь. И не спорь, пожалуйста.

Последние ее слова прозвучали с интонаций грусти.

– Ты так говоришь, что можно подумать, что твое будущее не принадлежит тебе. – Сказал он, и, чтобы развеять неожиданно нахлынувшее на нее минорное настроение, весело добавил. – Эту поездку мы будем вспоминать вместе.

Она посмотрела на него довольно серьезным взглядом и ничего не ответила.

Корневу хотелось поговорить об их совместном будущем. Ему казалось, что сейчас это вполне своевременно. Но Николь ответила, что должна все обдумать, что у нее есть некие обязательства, существуют обстоятельства, которые заставляют не спешить принимать ответственные решения. Ответ, хотя и был сдержанным, но не безнадежным. По глазам Ники он видел, как она безмерно рада и благодарна. Последующую ночь практически они не сомкнули глаз. Побродив почти до рассвета по ночным улочкам Венеции, надышавшись воздухом и запахами, исходившими от отсыревших стен домов и дворцов города, позеленевших вод его каналов, насытившись его атмосферой, хранившей радости и печали знаменитых венецианцев, только под утро они добрались до гостиницы. На попытки расспросить Николь о ее прошлом, она лишь чуть-чуть приоткрыла историю своей жизни, сказав, что многие дни и ночи она проводила в одиночестве.