Дом взволнованно поскрипывал, предвещая очередное исчезновение хозяйки. Она же на скорую руку приготовила укрепляющее зелье, четко следуя инструкции. Затем, как следует, перекусила и нашла влюблённых, которые нежились в постели. Катарина отвернулась.

– Вы нужны мне. Оба. Спуститесь, пожалуйста, вниз. Одетые, – пробубнила, и не стала дожидаться, пока они соберутся.

Серые почтили присутствием в каминном зале. Колдунья держала золотую шкатулку на коленях, поглаживая урчащего лисёнка.

– Что происходит? – спросила Фира, супруг наблюдал за зверушкой.

– Я подумала, и решила…, – застыла, улавливая знакомую энергетику в долине. – Не может этого быть…, – произнесла тихонько, волки втянули носом воздух.

– Человек? – спросил Крайд. – Ты его знаешь? – острые черты лица стали ещё выразительнее.

– Да. Не выходите из дома. Продолжим, когда вернусь.

Она вышла в прихожую и отодвинула штору. Разгребая сугробы, по волчьим и лошадиным следам, ещё не припорошенным разыгравшейся метелью, ступал Кристофер Мансдантер. Катарина думала о нем иногда, но не хотела торопить событий. И вот отец лично прибыл к загадочному дому, чуть не сведшему его с ума. Задергалась. «Как быть? Провести в дом? Чера отгородила сына неспроста. Не впустить? Ещё хуже». Отец не видел дома, но предполагал, где тот находится. Встал метрах в двух от крыльца, отдышался.

– Катарина! Выйди немедленно! Я знаю, что ты где-то здесь! – чертыхнулся, отряхивая снег с дорогого пальто.

Она глубоко вздохнула, путешествие придётся немного отложить. Вышла на крыльцо, и дом буквально вырос перед Кристофером, тот потерял равновесие и сел в сугроб, смягчивший падение. А затем поднял ледяные глаза на дочь. Она сбежала вниз по лестнице, неизменно скрипнувшей на третьей ступени, и потянула его за рукав, помогая подняться. Он дрожал.

– Папа. Что ты здесь делаешь? – спрашивала, наблюдая, как он нервно поправляет сумку, закинутую через плечо.

– Решил что нужно обсудить…это, – посмотрел с опаской на дом.

– Боюсь, тебе нельзя внутрь, – грустно сказала она. Кристофер округлил глаза и открыл рот, собираясь что-то возразить, но ветер встрепал ей волосы.

Колдунья обернулась, с интересом сощурившись. Ветерок подул сильнее, принося нежные слова: «Впусти. Он должен через это пройти». Тогда она кивнула, взяла отца за руку и без лишних слов завела в дом. Кристофер оглядывался, вспоминая стены, потолок, странные картины. Усадив его за стол, устроилась рядом.

– Помню это место. Немного. Странное чувство, – пробормотал он, из угла зазвучала приятная, расслабляющая мелодия.

– Пап. Ты прости. Как о таком расскажешь тому, кто не верит в то, что нельзя потрогать? – скривила она лицо, ведь и сама недавно была такой.

– Ты изменилась. Поправилась? – в глазах растаял лед, стали ласковыми, родными. – Это ты меня прости. Я бурно среагировал. Обидно было осознавать, что дочь знала тайну, и ничего не сказала, – осунулся и вздохнул.

– Я не хотела разрушать твой мир. Куда не отправлюсь, везде разбиваю сердца, – криво улыбнулась, а он крепко обнял.

– Рад, что мы снова вместе. Где твой рыжий? – слова укололи.

– О! Мы расстались.

– Жаль. Он был ничего, не считая бледной кожи. Тоже колдун? Или может оборотень? – усмехнулся отец.

– Тебе лучше не знать. Вводи паранормальное в жизнь постепенно, – он рассмеялся. – У меня гости. Они не совсем люди, и если хочешь остаться, придётся познакомиться с ними, – серьёзно сказала она, и улыбка сползла у него с лица.

– Не думаю, что готов…, – взгляд помутился.

Она схватила его за руку, соединилась с белой нитью, и ментально присоединилась к видению. Картинки мелькали, сменялись, пестрели. Кристофер ступает по дому, руки из картин хватают воздух. Но он не боится. Молодой, худой, выразительные голубые глаза, белые брови. С интересом рассматривает иное, видит проекцию Черы, обеденный зал, энергию радужных лучиков, витающих под потолком. С открытым от удивления ртом, протягивает руку, и лучи садятся, обвивают. Он органичен, дом ему рад и принимает словно хозяина. Катарина не понимает, в чем подвох. Раздаётся звонок. Кристофер идёт к двери, лучи преграждают дорогу, голосок шепчет: «Не открывай». Но он открывает. Неис. Достаточно молод, точнее не совсем ещё стар, высок, широкополая шляпа украшает голову. Зеленые глаза горят любопытством.