Замерев посреди комнаты, он ощущал, как адреналин толчками впрыскивается в кровь, как рвется из груди сердце, как непроизвольно напрягаются мышцы ног, готовых в любое мгновение сорваться с места и убежать от опасности. Он весь обратился в слух, но треск дров в печи казался таким громким, что заглушал все остальное.

Вдруг за спиной послышался звук, напоминающий шлепок или чавканье, будто упал комок жидкой грязи. Затылком Никита ощутил холод и сырость. Он боялся пошевелиться, даже затаил дыхание. Простояв так, видимо, несколько секунд, которые показались парню часами, он медленно повернулся и увидел перед собой только кровать. Больше там не было ничего и никого.

Он почувствовал едва уловимое облегчение, и этого оказалось достаточно, чтобы изможденные организм и разум, вынесшие за последние двое суток больше испытаний, чем за несколько последних лет, посчитали, что опасность миновала, и дали друг другу команду расслабиться. На парня обрушилась чудовищная усталость. Пара шагов до кровати показались ему невыносимо трудными. Он рухнул на матрас уверенный, что заснет моментально, но вдруг почувствовал, как на лицо ему капает что-то холодное. Он распахнул глаза и оцепенел.

На него в обрамлении бледного зеленого свечения таращилась пара красных глазищ, а под ними скалилась зубастая пасть. Небольшой прозрачный желеобразный сгусток сидел на изголовье кровати, нависая прямо над парнем. Никита открыл было рот, чтобы закричать, но тварь тут же запрыгнула в рот и начала спускаться по пищеводу вниз. Казалось, что мерзкий холодный сгусток заполнял собой все нутро, во рту остался отвратительный гнилостный привкус. Никита пытался вызвать рвоту, надавив пальцами на корень языка, но это не помогло.

Сгусток добрался до желудка, и парень почувствовал, как внутри разливается неприятный холод. Его начало тошнить, желудок сводило судорогой. Его организм пытался исторгнуть из себя чужеродное существо, но не мог. Затем холод и тошнота сменились волнообразной болью. Каждый приступ был сильнее предыдущего, у Никиты стало темнеть в глазах. Он понимал, что нужно что-то предпринять, но что именно, не имел понятия. Он попытался подняться с кровати, но ноги подкосились, и он упал на пол.

В следующее мгновение Никита потерял сознание.

Утро выдалось не из приятных. Никита проснулся от зверского голода и холода. Дом совсем выстыл, изо рта шел пар. «Надо срочно затопить печь, а то «дуба» дам», – подумал он. И вдруг обнаружил себя лежащим не на кровати, а на полу. «Это же надо так ворочаться во сне, – удивился Никита. – Хотя никогда такого не было, всегда спал как убитый».

Никаких воспоминаний о зеленой твари, проникшей внутрь него, у парня не было.

Он с трудом поднялся с пола. Мышцы, непривыкшие к физическим нагрузкам, страдали от вчерашних взмахов топором. От мысли, что придется наколоть еще дров, Никита совсем скис. Но выхода не было, пришлось снова вооружаться инструментами.

Выйдя на улицу, Никита почувствовал такую слабость, что ему пришлось выпустить из рук топор и ухватиться за стену, чтобы не упасть. Его била крупная дрожь, было жутко холодно. Он вдруг понял, что если прямо сейчас не зайдет внутрь, где хоть чуть-чуть теплее, то умрет прямо на пороге дома.

У печки оставалась еще несколько дровишек, хватит на полчаса, может час. Потом, хочешь не хочешь, придется идти за новой охапкой. Никита сел напротив разогревающейся печки, прислушался к своим ощущениям. Слабость почти прошла, озноба больше не было. Он хоть и не отличался богатырским здоровьем, но и таких резких приступов слабости никогда не испытывал.