– Я делаю так, чтобы конь не застаивался. Мне надо его выезжать. Я никуда не исчезну, не сбегу, потому что для меня договор между моим народом и твоим священен. Если тебе не нравится, что я скачу вокруг становища, позволь мне выезжать куда-нибудь. Даже пусть сопровождают меня, – упрямая девица тряхнула косами. Недовольно звякнули подвески. – Если бы я хотела сбежать, меня бы никто не остановил, – последние слова она произнесла так тихо, что услышал только вождь.

– Хорошо. Мой сын и его товарищи будут сопровождать тебя.

– Ты не боишься нанести ему урон?

– Сделай так, чтобы этого не произошло.

Тамира склонила голову в знак подчинения. В сопровождающие угодил младший сын Мунздука, а его товарищами оказались такие же как Тамира заложники. Многие племена присылали сыновей: алеманы, готы, греки, фракийцы, сарматы, словены – народы, по которым прокатилась война с непобедимыми кочевниками из-за далекого Меотидского моря. Заводилой в этой разношерстной компании, конечно же, ходил молодой гунн:

– Меня зовут Аттила, – его черные глаза лучились усмешкой. Или насмешкой? – Я назван в честь великой реки Итиль, что питает колыбель моего народа. И я буду вождем. Скоро. А это – необоримый воин Хаген из бургундов, – Аттила кивнул в сторону самого старшего из выводка юных и бесстрашных. – По-моему, его отправили к нам, чтобы он ненароком кого-нибудь не зашиб в своем Тороне. Они там в городах живут – в этой Бургундии. А это самый настоящий римлянин. Правда-правда. Из самого Рима! – рука Аттилы легла на плечо сурового парня. М-да. Действительно – римлянин. И лицо такое – римское. Глаза серые. Темно-русые волосы коротко острижены, подбородок гладко выбрит. И выглядит опрятнее всех. Эти гунны, о ужас, бараньим салом волосы мажут, а потом их в косы заплетают. У кого голова не блестит – урод и отщепенец. Пахнут, кстати, соответственно. Х-м, Аттила, кажется, не случайно выделил этих двоих. Неужели между сыном военного вождя и заложником возможна дружба?

– Я – княжна Тамира.

– Мы видели тебя, – ого! Этому римлянину позволяется даже говорить! – Когда тебя только-только привезли. Я – Флавий Аэций.

– И не только видели, друг, – Аттила хохотнул. – Мы спорили: свернешь ты себе шею или нет, носясь вокруг становища.

– И конь у тебя знатный, – Хаген из Тороне закусил губу. Ага! Значит, пытался сесть верхом на Огонька! Х-ха!

– Когда мы можем выехать? – княжна не привыкла откладывать исполнение решений. Отступать она тоже не привыкла.

– Хоть сейчас, – Аттила, видимо, тоже не любил откладывать.

Так и повелось. А потом на поле, где тренировались воины, Тамира на скаку ударом нагайки порвала кожаный мешок с песком. Да так, что, рассеченный, он упал с кола, куда его закрепили для упражнений.

– У тебя сильный удар, – Аттила недоверчиво смотрел на новую подругу.

– Но это всего лишь мешок с песком, – Хаген, как всегда, готов был сказать какую-нибудь гадость. – Рассечь голову настоящего противника – совсем другое.

– Тенгри отдают самое лучшее. Лучшим был мой конь. Сполох. Моя душа. Мое дыхание. Я убила его одним ударом топора. Чтобы он не мучился. Не стоит сравнивать силы даже сильнейшего из воинов с силой того, кто отдал свою жизнь Тенгри, – Тамира спрыгнула на землю, взяла Огонька под уздцы.

Вечером к ней в шатер пришли двое. Странно, на этот раз Аттила явился только с Аэцием.

– Зачем ты его провоцируешь? – гунн расхаживал по шатру, ударяя себя плетью по сапогу. – Он едва не вызвал тебя на поединок! И проиграл бы. Тогда тебе пришлось бы биться с каждым из нас! И мне нельзя пережить поражение от женщины. Даже если она – колдунья!