Как только речь зашла о моём поступлении в академию, матушка долго смеялась, а потом спросила, как я собираюсь летать на драргах, если боюсь высоты. Я парировала, что меня наверняка вышибут раньше третьего семестра, а значит и летать мне ни на ком не придётся.

Надо собраться. Успокоиться. И топать вперёд. Дорожка тут одна. Нужно идти быстрее, пока страх сделать первый шаг не стал непреодолимым.

«Ты не останешься стоять тут как трусливая курица, Фиона Церингер! А, ну пошла!» — прикрикнула я на себя.

Сжала кулаки, с некоторым усилием отлепилась от успокаивающе незыблемого камня и пошла. Шаг, ещё шаг. Не думать том, как высоко и близко нависают стены. Не думать и точка. Места полно. Хочешь вперёд топай, хочешь назад. Вон, Ящик и ухом не ведёт, а ведь зельеварские ящики — самые трусливые создания в мире.

Не думать о том, что вытянув руки, могу коснуться стен. Не думать, что они могут начать смыкаться и раздавить меня. Просто идти. Шаг за шагом. Я прошла метров пятьдесят, ничего ужасающего не произошло, и страх по капле стал отступать.

И чего тут бояться? Погибших в лабиринте по статистике было немного. Кто-то неудачно споткнулся и ударился виском о камень, кто-то после часов блуждания запаниковал, полез на стены и рухнул оттуда. Нужно просто сохранить спокойствие и всё получится.

Ага, сохранить спокойствие. Легко сказать.

Лабиринт из всех испытаний Академии был самым известным. Первый этап отсеивающий претендентов каждый год начинало очень много людей. Иногда детишки богатых семейств, дворяне, известные светские персоны приезжали пощекотать себе нервы в Лабиринте. Никто не боялся этого испытания, ведь тут работало простое правило: поднимаешь руку, кричишь «Хочу домой» и тебя вышвыривает к порталу. Из претендентов в кадеты ты, ясное дело, вылетаешь, но, по крайней мере, остаёшься жив-здоров.

Благодаря этим чарам, начать Лабиринт не боялся никто, но пройти его дело другое. Неутешительная статистика говорила, что в лабиринте отсеивались девять из десяти претендентов.

— Знаешь, Ящик, лабиринт — это просто проверка на устойчивость под давлением. — завела я разговор с фамильным артефактом. Мой Ящик по классификации относился к «полуразумным», а значит разговаривать не умел. Но тишина так давила, что болтовня стала мне жизненно необходима. Надо продолжать двигаться и не давать клаустрофобии взять верх.

— Никакой реальной опасности для необученных новичков тут нет, зато гонять по лабиринту могут целые сутки. Ох, надеюсь, нас с тобой не будут тут держать сутки.

Ящик, весело отстукивая копытцами, прыгал по камням. Внутри негромко звякали стеклянные бутылочки с зельями.

— Ящик, а какие в тебе зелья? Что там интересно папа мне оставил? Дай посмотреть!

Ящик послушно подскакал ко мне. Больше всего он походил на ящик для переноски инструмента, только каждый отсек был закрыт резными крышками для безопасности зелий. Ручки у Ящика в обычном состоянии не было, хотя однажды папа показывал мне, как артефакт прячет ноги и появляется ручка. Папа называл это «режим сам тащи».

Ящик встал бочком и открыл три отделения. Я достала первую бутылочку, посмотрела на свет, потрясла, покрутила по часовой стрелке. По характерным пузырькам и синему осадку опознала исцеляющий эликсир. Подписывать эликсиры и зелья в нашей семье считалось излишним. Зачем? Чтобы кто-то их украл? Нет уж, пускай только зельевар сам опознает свои запасы, так безопаснее. Отлично, исцеляющий эликсир наверняка пригодится. Во втором отделении тоже обнаружился исцеляющий, а в третьем…

— Да ты в меня веришь, папочка! — возмутилась я, вытащив третий исцеляющий эликсир.