Даже Башня механиков в памяти поблёкла и затуманилась.

«Лишь бы Дарен согласился, лишь бы не прогнал, когда попадём в Гунт, а я уж постараюсь, покажу ему всё, что умею. Обещал матушке, что стану мастером, – и стану!»

Лес кончился, теперь дорожная насыпь заметно возвышалась над трясиной и грязи сильно поубавилось. Заросли краснотала по обочинам поредели, влажная дымка сползла с дороги, сквозь прорехи в тучах подмигивали звёзды, отражаясь в бесчисленных зеркальцах-лужах. Даже дышать стало легче, тяжёлый болотный дух остался внизу.

– Вот и застава. Тут до утра переждём.

Дарен остановился, вынул из зубов трубку, выбил о голенище сапога и сунул куда-то за пазуху.

Сторожевая застава на пути к Гунту растянулась вдоль каменистого склона Сорочьей горы. Вход во двор преградило бревно на врытых в землю рогатинах. Под навесом было пусто, свет горел только в узкой бойнице башни и в окне приземистой караулки.

Спутники пролезли под перекладиной и остановились. Раздался собачий лай – лохматая морда высунулась из конуры и спряталась обратно, а на шпиле черепичной крыши вспыхнул шар-светильник.

– Кто там шастает? – окликнули из окна.

– Прохожий, со мной парень из «Трёх камней». Там лихоманы людей режут, а у вас тут даже стражи нет.

– Ты сам-то кто такой? А ну подойди к крыльцу, убегать не вздумай.

На медной двери красовался чеканный герб Равновесия – меч остриём вниз с большими весами на рукояти. Петли заскрипели, и на пороге появился солдат: в одной руке цвергов фонарь, в другой – взведённый арбалет. Посветил в лицо, хмыкнул и опустил оружие.

– В караулку не пущу, не положено.

– Я и не прошу, – ответил Дарен. – Охотник Стан здесь живёт?

– Где ж ещё? Второй дом от забора.

– У него переночуем.

– Ну попробуй.

Солдат повесил склянку с зеленоватой звёздочкой на крючок и взялся за медную ручку.

– Господин стражник, вы спасёте людей в корчме? – крикнул ему в спину Ланек.

– Во-первых, я гвардеец Равновесия! И не смей меня сравнивать со сбродом из городской стражи, – возмутился караульный. – А во‑вторых, это капитану решать. Вот вернётся из города, доложу ему. Хотя вряд ли… в такую-то слякоть. Людей мало, а змеи в лесу и так жирные. Раньше рассвета не тронемся. Так что проваливайте!

– Как же так, ведь вы должны!

Дверь захлопнулась у Ланека перед носом. Парень от досады пнул её ногой.

– Идём, тут ничего не добьёшься. – Дарен положил ладонь ему на плечо и повёл вверх по склону.

Вдоль дороги выстроились приземистые каменные хижины. На стук в дверь гулко залаяла собака, и, судя по голосу, преогромная. В щели притвора показался свет.

– Тише, Уголёк! – раздался недовольный голос. – Кого ляд принёс?

– Это дом почтенного Стана?

– Ну я Стан, – пробасил хозяин, – и что?

– Тебе привет и посылка из Хороса, – ответил мастер и, понизив голос, добавил: – Ключ и подкова.

– Привет, говоришь?

Дверь приоткрылась. Хозяин был чуть выше Ланека, но вширь раздался не меньше, чем ввысь, и силой, видно, был наделён немалой. Одной рукой он легко удерживал за ошейник громадного, чёрного как уголь пса, другой сжимал двусторонний боевой топор с серебряным лезвием. Нетрудно было догадаться, что перед ними стоял горный цверг. Сородичи Стана, искусные кузнецы и рудокопы, часто навещали Заозёрье и всегда ладили с вольными мастерами, а колдовство, напротив, недолюбливали. Они славились умением варить особое серебро – нетускнеющий сплав, лучший материал для оружия против нечисти и тёмного ведовства. Стоило цвергово серебро куда дороже золота, и та секира, которую держал в руках Стан, могла бы обеспечить его до конца жизни. А век низкорослого народца был втрое длиннее человеческого благодаря отменному здоровью и немалому упрямству цвергов. Новой власти соплеменники хозяина сопротивлялись дольше других, потому и наказаны были особенно сурово. Солдаты Равновесия по камешку разнесли их горные крепости, от прежнего процветания не осталось и следа.