Через месяц корабль вошёл в широкую бухту и бросил якорь на рейде какого-то города. Это был Саутгемптон – крупный английский торговый порт. Так мечта Ивана Ряхина осуществилась, правда, намного раньше, чем он ожидал. На прощание добряк-капитан пообещал на следующий год взять Ивана с собой в Архангельск, чтобы он смог попасть домой, но возвращаться на родину четырнадцатилетний юноша не собирался.

Очутившись не в самом большом английском городе, Иван был поражён его каменными зданиями и царившей вокруг деловой суетой. Контраст с Архангельском казался разительным. Всё здесь было не так, как дома, и впечатлённый Иван взирал по сторонам открыв рот, и его не покидало ощущение, что он очутился в другом веке, что здесь, в Англии, время как будто убежало вперёд, оставив Архангельск далеко в прошлом.

Впрочем, первоначальный восторг быстро прошёл, уступив место делам насущным. Жалования юнги должно было хватить на то, чтобы какое-то время кормиться и заплатить за скромный кров. А что делать дальше? Наняться матросом на какое-нибудь судно? Так поступало большинство моряков: едва ступив на твёрдую землю, они тут же оставляли заработанные в плавании деньги в портовых тавернах и городских притонах, а потом возвращались в порт, чтобы в очередной раз завербоваться в судовую команду. Англия вовсю наращивала объёмы колониальной и европейской торговли; на многочисленных верфях не переставая строили и спускали на воду новые корабли, так что моряков постоянно не хватало.

Однако не для того Иван Ряхин сбежал из Архангельска, чтобы стать простым моряком. Первые несколько дней он бродил по городу, заходил в лавки, сидел в тавернах, приглядывался и прислушивался. В один прекрасный момент к нему привязался какой-то молодой мужчина в потрёпанной морской форме явно с чужого плеча и с нагловатым лицом.

– Ты, я вижу, парень неглупый, – по-свойски подмигнув, сказал наглый тип, обращаясь к Ивану. – Хочешь заработать? – спросил он и, не дожидаясь ответа, заговорил вполголоса, оглядываясь по сторонам. – Мне срочно нужно разменять крону. Ты можешь заплатить за неё всего пятьдесят пенсов. Остальное твоё.

«Моряк» вытащил из кармана монету и, едва показав её, зажал в кулаке. Поначалу Иван несколько растерялся, но потом быстро сообразил, что к чему.

– А почему ты меняешь крону на пятьдесят пенсов?[1] – спросил он.

Парень, видимо, был не семи пядей во лбу, потому как к такому, в общем-то, вполне ожидаемому вопросу был, видимо, не готов и понёс нечто невразумительное:

– Мне позарез нужны мелкие деньги, чтобы расплатиться с моим хозяином за разбитые бутылки, а у меня, как назло, только серебряная крона. Менять никто не хочет, а если я не отдам до полудня, хозяин наложит на меня штраф в два раза больше…

– Хорошо, – сказал Иван, засунув руку в карман, где звякнули деньги, – только дай-ка мне сначала твою крону посмотреть.

– Заплати пятьдесят пенсов, тогда получишь, – заявил парень.

– Ну как знаешь, – равнодушным тоном сказал Иван и сделал шаг в сторону, как будто собираясь идти своей дорогой.

– Ладно, ладно, – тут же согласился парень, – на, смотри…

Крона, конечно же, оказалась фальшивой, но наивная попытка простоватого жулика его облапошить неожиданно навела Ивана на светлую мысль. В его голове созрел некий план.

Поскольку, как уже говорилось, получившие жалование моряки, прежде чем снова уйти в море, спускали заработанное на выпивку и женщин, Иван справедливо решил, что он сможет найти их деньгам лучшее применение. Своё жалование – девять шиллингов и шесть пенсов он потратил с пользой: справил себе сюртучишко дешёвенького сукна, простенькие чулки, башмаки и ещё купил тяжёлую амбарную книгу, после чего стал похож на ловкого мальчишку-посыльного из торговой конторы, которых было множество в портовых городах. Вышло недорого – осталось три шиллинга с мелочью.